Вот перед вами маленькая девочка, живущая в отдаленном приходе Йоркшира, которая, наверно, никогда в жизни не видела ничего достойного названия картины и которая изучает имена и характерные черты великих итальянских и фламандских мастеров, чьи полотна она мечтает увидеть когда-либо в неведомом далеком будущем! Существует записка, которая содержит подробный анализ и критику гравюр «Дары дружбы к 1829 году», показывающая, как рано она сформировала привычку к внимательному наблюдению и кропотливому анализу причин и следствий, которая послужит ей в последующей жизни подспорьем для ее таланта.
То, как мистер Бронте приучил своих детей разделять его политические интересы, не могло не расширять их интеллектуальный кругозор, избавляя их от погружения в мелкие местные сплетни. Приведу еще один личный фрагмент из «Рассказов островитян»: это своего рода извинения, содержащиеся в предисловии ко второму тому, за то, что продолжение рассказов не появилось раньше: авторы, оказывается, долгое время были слишком заняты, а в последнее время чрезвычайно поглощены политикой.
«Началась сессия парламента, на повестку дня был вынесен великий католический вопрос[40], и меры герцога были обнародованы, и все обернулось враньем, насилием, партийными пристрастиями и смятением. О, что за шесть месяцев, от речи короля до конца! Никто не мог писать, думать или говорить о чем бы то ни было, кроме католического вопроса, а также герцога Веллингтонского и мистера Пила[41]. Я помню день, когда «Интеллидженс экстраординер» опубликовала речь мистера Пила, содержащую условия, на которых предлагалось допустить католиков! С каким энтузиазмом папа разорвал обложку и как мы все сгрудились вокруг него, и, затаив дыхание, слушали, как условия одно за другим были сформулированы, объяснены и аргументированы очень толково и очень хорошо; а затем, когда все стало ясно, тетя сказала, что она думает, что это отлично и что католики не могут причинить никакого вреда при такой прекрасной защите. Я помню о всех сомнениях, вызванных тем, пройдет ли это в палату лордов, и предсказания, что не пройдет. И когда вышел документ, который должен был решить этот вопрос, мы слушали обо всем этом деле с жутким волнением: о том, как открылись двери, раздалось цыканье, в какие одеяния были облачены королевские герцоги; о том, что великий князь был в жилете с зеленым поясом; как встали все пэры, едва он поднялся; как была зачитана его речь – папа говорил, что слово у него на вес золота; и, наконец, большинство один к четырем (sic.) в пользу билля. Это отступление» и далее в том же роде.
Это, должно быть, было написано, когда ей отроду было между тринадцатью и четырнадцатью годами.
Некоторым читателям будет интересно узнать, каков был характер ее чисто художественного письма в этот период. Если ее описание реального происшествия, как