К нему было пристроено несколько сарайчиков, уже не каменных, а рубленных из бревен, но крытых такой же отлично сохранившейся деревянной «черепицей». Я, ради интереса, даже чиркнул засапожником по деревянной пластинке и нешуточно озадачился, когда сталь не оставила на ней почти никаких следов.
Один из сарайчиков покосился набок – подложку из камня подмыло и нижний венец выскочил из пазов; но я решил взяться за него потом, и, отыскав пилу с колуном, принялся за дрова.
Лесины оказались каменной твердости, но груда пиленых чурбаков росла на глазах – «бренное тело», в которое меня вселило, отличалось просто эпической силищей, так что пила даже жалобно повизгивала, как нож в масло входя в древесину. А еще я просто млел от радости – физическая работа доставляла дикое удовлетворение. Мозги просто взрывались эмоциями – эмоциями человека, тело которого давно превратилось в бездвижное, бесчувственное бревно и вдруг наполнилось жизнью и силой.
Дзиин-н-нь… С пронзительным звоном чурбак лопнул пополам под ударом тяжелого колуна. Я наклонился за поленом и вдруг услышал топот множества лошадиных копыт.
Вздымая клубы снега, на поляну вынеслись несколько всадников на невысоких, но могучих лохматых лошаденках, одна из которых была впряжена в сани-волокушу. Коренастый бородатый мужик в опушенном круглом рогатом шлеме и длинной дохе мехом наружу, брякнув доспехом под шубой, соскочил с седла, бросился к двери дома и что есть силы пнул ее ногой.
– Не делай этого, Любош!!! – предупреждающе громко раздался высокий женский голос – один из всадников оказался женщиной.
Пять хорошо вооруженных мужиков и одна женщина.
– Закрой рот, Милица!!! – басом рявкнул мужик и занес ногу для следующего удара, но в то же мгновение с утробным воем согнулся пополам и рухнул в снег. Несколько секунд его корежило в жутких конвульсиях, а потом Любош неожиданно вскочил на четвереньки и забрехал как настоящий цепной пес.
Я тихонечко подправил рукой свою челюсть, отвалившуюся от удивления. Да, для меня уже было не секретом, что этот мир заполняет магия, но, не видя ее воочию, я относился к этому не вполне серьезно, скорее как к ярмарочным фокусам. А тут…
– Что вам надо? – На пороге показалась Малена. Я даже не сразу узнал ее. Девушка нарядилась в облезлую шубейку мехом наружу, расшитую косточками, веточками, перышками и еще чем-то непонятным. В руках Мала держала кривой сучковатый посох с навершием в виде человеческого черепа – с гипертрофированной челюстью, украшенной впечатляющими кривыми клыками. И голос… Голос принадлежал столетней старухе, а не цветущей молодой