– Тебе ведь не хочется ехать, правда? – вдруг спросила я.
Я знала Василия, знала каждую черточку его непроницаемого лица, каждую интонацию его голоса, и сейчас, когда он шел, задумчиво глядя вперед, сощурив и без того раскосые глаза, я как будто прочитала страницу открытой книги.
– Почему ты так решила? – помедлив, спросил он.
– Мне так кажется.
Редкие солнечные лучи проникали через густую листву деревьев. Звонко пела какая-то птица. Криков детей здесь почти не было слышно, а шелест накатывающих на берег волн, казалось, отражался от самого ветра.
Мы шли по крупным плитам парковой дорожки. Нам встречались редкие отдыхающие – основная масса была уже на пляже.
– Почему тебе не нравится Вадим? – не дождавшись ответа, прямо спросила я.
– Он не обязан нравиться всем, – просто ответил Василий.
– Это не ответ на вопрос, – сказала я.
– Маш, я никому не навязываю свое мнение. Мое отношение – это сугубо мое отношение. Вот и все.
– Ты что-то знаешь о нем? Почему ты не хочешь рассказать мне?
– Потому что я не хочу его обсуждать, – тихо сказал Вася. – Я считаю, он не стоит того времени, которое ты тратишь на расспросы о нем.
У меня забилось сердце, и волна возмущения подступила к горлу. Почему всегда так сложно добиться прямого ответа от Василия? Что за глупые принципы и неуместный обет молчания? Я глубоко, прерывисто вздохнула.
– А эта Виктория, кто она? – неожиданно резко для самой себя спросила я.
– Подружка Вадима, – спокойно ответил Вася.
У меня неприятно кольнуло под желудком.
– Они… вместе? – я старалась придать как можно больше безразличия своему голосу.
– Я не знаю, – усмехнулся Василий. – Меня это мало интересует.
Мы вышли на широкую, главную дорогу парка, вдоль которой стояли резные деревянные лавочки, а за ними росли стройные кипарисы, отбрасывающие на дорогу длинные тени.
Когда мне исполнилось пятнадцать лет, и детская угловатость постепенно стала переходить в утонченную женственность, я стала замечать на себе заинтересованные взгляды противоположного пола. Мне было лестно слышать в свой адрес многочисленные комплименты и любовные признания. А завистливые взгляды других, менее красивых девочек приятно грели в душе собственное самолюбие. Взращенное на благодатной почве из лести и лицемерия, оно крепко прижилось в моем сознании. Я знала магическое действие своей белозубой улыбки, больших, блестящих черных глаз и пухлых губ и, не жалея, использовала имеющиеся ресурсы для достижения поставленных целей.
Одноклассники, которые презирали меня в младшей школе, будучи неспособными сдерживать свои мысли и эмоции детьми, выросли и превратились из маленьких сорванцов в вполне приличных молодых людей и девушек. Но они мало интересовали меня. Подруг я не имела,