По дороге Александра рассказывала о самом старом госте – он был настоящий монах, и волосы у него на голове были не выбриты, а вырваны с корнями!
– Это настоящий образец аскетизма, и для нас большая часть, что он будет делить с нами трапезу. Впрочем, джайны очень мало едят.
Романов глянул на «образец аскетизма», который шёл впереди, переступая тощими голыми ногами в сандалиях, и с тоской представил себе предстоящую трапезу.
В квартире уже суетились незнакомые девушки – они показались Романову симпатичными, и он попытался втянуть брюшко. Был накрыт стол – миски с овощами, творогом, очередными ростками, вода в кувшинах, плотно закрытых сверху крышками. Ни водки, ни рюмок.
Молодожёны сели во главе стола, Романова посадили по правую руку от дочери. Александра сияла, и с такой любовью смотрела на своего кривобокого мужа, что у Павла Петровича что-то дёрнуло в сердце – как будто пытались повернуть заржавевший вентиль. Вспомнил давнюю бабушкину присказку – «о тех, кто слаще морковки, ничего не едал». Вспомнил покойную супругу – всё бы отдал, лишь бы она сидела сейчас рядом и крепко держала его ладонь под столом: «Потерпи, Паша! Что теперь поделаешь?» Он как будто ощутил кольца Антонины Фёдоровны – они всегда впивались ему в руку, когда она урезонивала мужа.
У молодожёнов были дешёвенькие серебряные колечки. Ювелир-то мог бы и побогаче спроворить, мелькало у Романова, пока симпатичные незнакомые девушки наполняли его тарелку безвкусной едой.
Монах, действительно, почти не ел, зато сказал несколько слов надтреснутым, редко используемым голосом, и склонил голову.
– Это он про тебя, папа! – обрадовалась Александра. – Он рад приветствовать тебя, и поздравляет с тем, что у тебя… такие хорошие дети!
Романов с огромным трудом улыбнулся. Ржавый сердечный вентиль крутили в груди как будто несколько рук сразу. Внутри горел огонь.
Ему был нужен воздух.
И твёрдая, пусть даже чужая, земля под ногами.
– Сашенька, Коля! Мне пройтись нужно. Кружок по району сделаю – и вернусь.
– Но папа, мы только сели, – попыталась возразить Александра.
– Ничего страшного! Поешьте там это самое… Помолитесь, или как оно у вас называется?
– Медитация, – сказала дочь. – Только ты недолго, ладно? Ты же совсем не знаешь город.
– Конечно, недолго. Я сотовый взял, так что не волнуйся. Как это у вас говорят, это самое, на связи?
Не глядя на гостей и улыбаясь всем сразу неестественно широкой улыбкой, Романов вышел из комнаты и забрал из холодильника бутылку.
Директор действительно собирался сделать небольшой круг, точнее – квадрат, обойдя ближайшие улицы и выпив на какой-нибудь скамейке. Но как только он свернул за угол, рядом с булочной, где были выставлены длиннющие батоны, похожие на мечи, остановилось такси.
Первое за всё это время такси в дочкином районе. Водитель приветливо выглянул из окна и что-то спросил.
Романов