А потом начинается собственная биография: первые подчиненные, учебные бои, переезды и перемены гарнизонов, растущие вширь плечи, растущее день ото дня ощущение того, что:
Нашим ротам название – масса.
Но на марше в холодной пыли
Каждый ходит отдельно под Марсом
И заимствует сил у Земли.
И за землю родную, что носит,
Офицер ли случись, рядовой, —
Свое сердце на жертвенник бросит
Ради тех, кто пребудет живой.
Но останутся в списках навечно
Убиенных сиять имена.
И, выходит, война человечна,
Если только священна она.
А вокруг война – уже не совсем священная, и человеку в погонах приходится испытывать на себе и душманский фанатизм в Афганистане, и невидимый ад Чернобыля, и «разор-траву» межэтнических конфликтов и войн в Карабахе, Северной Осетии. И, наконец, войну в Чечне. Но здесь, где прямо затронуты государственные интересы самой России, всё уже поворачивается по-другому:
Мужское привычное дело,
Суровый солдатский удел —
Искать в перекрестье прицела
Пернатых, зверьё и людей.
Но ныне особая гонка —
Двуногие волки в цене.
И пахнет от ран самогонкой
На этой дешевой войне…
Людям в погонах, выполняющим свой долг на Кавказе, посвящены многие поэтические страницы этой книги. Перед глазами читателя предстают морпехи, медсестры, падающие под огнём снайперов пехотинцы, вертолётчики, выручающие их в бою. Он замечает, как молятся рядом сержант и подполковник в Моздокском православном храме, видит переменчивые человеческие лица, чует запахи гари, крови и пороха. Остро ощущает, что вокруг навсегда уходят из жизни знакомые и незнакомые люди, которых всё труднее провожать, держа в руке поминальную свечу. Подчеркивает: «Я ещё не вернулся с войны». Понимает, что всегда в таком прощании есть острое предчувствие того, что:
Чья-то женщина в тёмный платок
Будет прятать бессильные всхлипы.
И сорвётся увядший листок
С