Ведьма портного. Реальность из снов. Константин Каронцев

на ее груди, получая долгожданное тепло. Она взяла его руки и продолжила беседу:

      – Ты понял, кем для меня является Вирджиния?

      Покой начал отступать, и смятение охватило его. Встрепенувшись, он не смог приподняться, Эннабел с внутренней мощью удерживала его.

      – Эннабел, неужели… – он пытался найти нужное слово. – Неужели…

      – Что, Дэвид? Что мешает правильно выразить тебе слова? – В ее тоне слышался вызов. Он, страдая от боязни вновь оскорбить жену, мямлил о чем-то, пока наконец, в отчаянии не спросил:

      – Вирджиния является твоей возлюбленной?

      Эннабел цепко сжала ему руки.

      – Она является моим искуплением. И тебе необходимо принять сей факт, как должное. Тебе предстоит пройти другие испытания. Но помни, если ты вновь подашься искушению, то скатишься на еще более низшую ступень духовного развития. А меня может вообще не быть. Ты этого хочешь?

      – Нет! – воскликнул он, стараясь отогнать зарождение ненависти к Вирджинии. Эннабел отпустила его руки и, развернувшись к нему, нависая над ним, самодовольно спросила:

      – А сейчас что ты особенно хочешь?

      Дэвид приподнялся и поцеловал ее. Она слегка оттолкнула его и надменно заметила:

      – Твои запросы скромны. Я же на данный момент хочу не только владеть твоей душой, но и телом. – И с этими словами она пылко вцепилась в него со всей страстью. Дэвид с благодарностью откликнулся на ее желание, раскрываясь перед ней с искренней самоотдачей. Казалось, им не сможет никто и ничто помешать, но с потолка молниеносно раздалось звучание рояля и Дэвид отпрянув, посмотрел вверх.

      – Эннабел, она вернулась. – Сказал он, бледнея. Жена обхватила его шею и саркастически спросила:

      – И ты соскучился? Пока ты со мной, нам не помешает сила извне. Доверься мне.

      И он начал впадать в транс от сознания, что снова с ней вершит главную сонату их жизни. Каждый раз, пребывая с ней на ложе познания, он как будто снова и снова вкушал запретное наслаждение. Именно там Эннабел реализовывала его самые сокровенные фантазии. И теперь боязнь появления Вирджинии вытеснялась вновь открывшейся возможностью блаженствовать и дарить себя всего без остатка.