Актеры поклонились еще раз, занавес медленно закрылся и зрители стали расходиться. Выходила из театра и я, забрав перед этим в гардеробе свое пальто, застегивая и завязывая его на ходу. На улице почти уже пахло весной, но холодный ветер заставлял кутаться и надевать теплые вещи. На город опустились сумерки и зажглись уличные фонари. Я шла по улице, блаженно улыбаясь, вспоминая увиденное сегодня, и поэтому не заметила парня, который неожиданно вышел из-за угла.
– Ой! – воскликнула я, когда врезалась в него. Он схватил меня за руки, чтобы я не упала, а потом почти тут же отпустил их. – Извините меня, – сказала я и заправила прядку волос за ухо. Я всегда так делала, когда была взволнована, а в данном случае еще и напугана немного.
– Я задумалась о своем и не заметила вас, – после этих слов смущенно улыбнулась молодому человеку, который стоял и разглядывал меня с интересом. Я тоже смотрела на него с любопытством и видела перед собой молодого невысокого паренька, с темными густыми волосами, овальным лицом, одетого в форму, только не военную, а я не знала даже в какую.
– Так поздно, а вы идете одна, – сказал он.
– Да я знаю, – и кивнула головой. – Это я попросила родителей не встречать меня.
– На улицах и так опасно, а в это время еще больше, давайте я вас провожу, – предложил мне паренек.
Я посмотрела на него какое-то время, а потом согласна кивнула головой и мы пошли дальше по улице.
– Меня Ева зовут, – сказала я, спустя какое то время и поглядела на парня.
– А меня Дмитрий, – сказал он и тоже посмотрел на меня.
– Приятно познакомиться Дима, – я улыбнулась ему. – Вы учитесь или работаете?
– И то и другое, – ответил мне Дмитрий, – я учусь в железнодорожном училище и работаю на железной дороге.
– Ой, а я обожаю железную дорогу! – воскликнула я и немного подпрыгнула. – Когда мы с родителями едем на море, я даже практически не сплю, все время смотрю в окно или слушаю стук колес.
– Ясно, – кивнул парень. – А вы? Учитесь?
– Да, – сказала я грустно и вздохнула, – заканчиваю десятый класс, – я виновато посмотрела на Диму, чувствуя себя маленькой девочкой рядом с ним. Он уже учился в училище, да еще и работал при этом. А я еще школьница. – Но зато я отличница, и тяну на золотую медаль, – сказала я, чтобы хотя бы так реабилитироваться в его глазах. Он хмыкнул и снова посмотрел на меня.
– Мы пришли, – сказала я, когда мы подошли к старинному дому.
– Так ты живешь здесь? – неожиданно переходя на «ты», сказал Дима.
– Да, – сказала я и кивнула головой.
– В этом доме раньше жили богатеи, – сказал он и нахмурился.
– Я не знаю, мы недавно переехали сюда, мой папа профессор, он преподает в академии, – растерялась я, и почему-то почувствовала какую-то вину перед ним.
– Значит дочка профессора, – хмыкнул Дима. – Что ж до свидания, – с этими словами он развернулся и пошел дальше по улице.
– Спасибо что проводили Дима! – сказала я громко, чтобы он услышал меня. Он обернулся, кивнул мне головой, и пошел дальше.
Я постояла, глядя на его удаляющуюся фигуру, потом посмотрела на дом.
– И что такого, что я живу в этом доме, – тоже хмыкнула я и зашла в темный подъезд.
– Мама, папа я дома! – крикнула я, сняла с себя туфли, и расстегнула пальто.
– Ой детонька моя пришла, – в прихожую выбежала большая полная женщина и стала помогать стаскивать с меня пальто.
– Дуняша, я сама, – сердилась я, и пыталась вырваться из ее больших и пухлых рук. Но она уже сняла с меня пальто и вешала его в шкаф.
– Чаю моей кровиночке, с пирожками а? – склонилась надо мной Дуняша, приложив свои руки к груди.
– Какие пирожки на ночь, – рассердилась я и пошла по коридору в зал.
– Твои любимые, – шла за мной женщина, – с капусточкой.
– Ох, Дуня, Дуня, – вздохнула я и повернулась к ней, – давай свой чай и пирожки, но только один! – я подняла один палец вверх.
– Один, один, конечно один, – закивала головой Дуняша, – что ж я не понимаю.
С этими словами она побежала на кухню, а я вошла в зал. За круглым столом, который стоял на середине комнаты и освещался большим абажуром, свисающим с потолка, сидели мои мама и папа. Папа был не высокого, но крепкого телосложения, он занимался спортом и редко позволял себе излишки в еде, а так же спиртное. Голову его украшали, уже седеющие, но по-прежнему густые каштановые волосы. Он посмотрел на меня поверх