волосы спускались низко на шею – в джинсах, белой футболке и ковбойских сапогах. Сапоги были его талисманом – старые, потертые, удобные, из кожи черной ящерицы. Они достались ему в качестве приза, и у него было твердое намерение надеть их сегодня вечером вкупе со смокингом, который журнал взял для него напрокат специально для сегодняшнего мероприятия. На стойке регистрации он предъявил пресс-карту, в ответ ему приветливо улыбнулись: мы ждали вас. Отель «Ритц-Карлтон» был намного круче тех мест, где прежде доводилось ему останавливаться. И работа эта была для него новая, как и сам журнал. Он был сейчас здесь, чтобы собрать материал о благотворительном вечере для издания «Эксклюзив», журнала голливудских сплетен. Ему только что перевалило за сорок восемь. Много лет он проработал на «Ассошиэйтед пресс», освещая события из зон боевых действий. Уйдя оттуда, он год бездельничал, так что сейчас ему нужна была работа, и он три недели тому назад согласился на это гламурное предложение, успев за это время посетить три рок-концерта, одну голливудскую свадьбу, а благотворительный вечер был уже второй. Определенно это было не его дело. Каждый раз, когда он надевал смокинг, у него возникало чувство, словно он превращается в официанта. Он нещадно скучал по тем ужасным условиям, к которым привык и в которых чувствовал себя комфортно все двадцать девять лет работы в «Ассошиэйтед пресс», однако он старался быть благодарным за маленький, хорошо обставленный номер, куда они его проводили и где он бросил на пол свою видавшую виды сумку, проехавшую с ним по всему миру. Если бы он закрыл глаза, возможно, он мог бы представить, что вновь его занесло в Сайгон, Пакистан или Нью-Дели… Афганистан… Ливан… Боснию… – туда, где идет война. Он продолжал спрашивать себя, как такой парень, как он, мог так низко пасть, что сейчас ошивается по благотворительным мероприятиям и свадьбам знаменитостей. За что ему такое жестокое и изощренное наказание?
– Спасибо, – поблагодарил он портье, когда тот проводил его в номер. На столе лежала брошюра о неонатальном центре и пресс-подборка, посвященная Балу малюток-ангелов, на который ему, честно говоря, было чихать. Но работа есть работа, и он ее сделает так, что комар носу не подточит. Он, черт возьми, нащелкает им фотографий всех этих сладеньких благотворителей и, уж будьте спокойны, распишет выступление этой суперпопулярной певички – как ее, Мелани… Фрай? Фри? – коли редактор сказал, что это жутко важно для них.
Он вытащил бутылку лимонада из морозилки бара, открыл ее и жадно хлебнул, словно хотел запить раздражение от чувства глупости и неуместности своего пребывания здесь, в номере, будто назло ему щеголявшем безукоризненной чистотой и невероятно элегантной обстановкой. Он тосковал по звукам и запахам крысиных нор, в которых он проспал тридцать лет, по трущобам на окраинах Нью-Дели и по всем тем экзотическим местам, где он провел три десятка лет.
Спокойно, Эв, буркнул он, включил Си-эн-эн, сел на пол возле кровати и вытащил из кармана сложенный пополам бумажный
