На улице кругом были люди, но совершенно другие. В затрапезной одежде, некоторые были под кайфом, иные глядели затравленно. Окна магазинов были разбиты, пьяные валялись на тротуаре, а проститутки жались друг к дружке. Эверет был поражен: почти все узнавали Мэгги и приветствовали ее. Она останавливалась и разговаривала с ними, спрашивала, как дела, есть ли пострадавшие, оказана ли им помощь и как в квартале с едой. Они охотно болтали с ней. Наконец она и Эверет сели на ступеньки крыльца при входе в ее дом. Было почти пять утра, но Мэгги не выглядела усталой.
– Кто вы? – спросил он восхищенно. – У меня такое чувство, словно я вижу какое-то странное кино, в котором на землю спустился ангел, но, кроме меня, возможно, никто его не замечает.
Она рассмеялась, услышав такое описание себя. Надо же. Все видят ее не отягощенной проблемами. Но ведь она реальный, обычный человек из плоти и крови, что могла бы подтвердить любая из проживающих здесь проституток…
– Как поэтично… Но все много проще, – спокойно отвечала она, думая, как бы скорее снять с себя рясу. Это было простое скромное черное платье, но она хотела переодеться в привычные джинсы. При первом рассмотрении было видно, что ее дом здорово тряхнуло, но он не был разрушен до такой степени, чтобы в нем опасно было находиться. И этому не препятствовали ни пожарные, ни полиция.
– Что вы имеете в виду? – спросил Эверет в недоумении. Он устал. Ночь была длинной для них обоих, но она была свежа, как роза, и вела себя намного оживленнее, чем на благотворительном вечере.
– Я монахиня, – просто сказала она. – Эти люди – мои подопечные. Большую часть работы я провожу на улице. Вообще-то всю, если честно. Я живу здесь уже десять лет.
– Но почему вы до сих пор молчали об этом? – спросил он после секундного замешательства.
Она спокойно разговаривала с ним здесь, на улице. Этот мир она знала лучше всего, гораздо лучше, чем любой бальный зал.
– Я не думала об этом. А это что-то меняет?
– Черт, да… то есть… нет… – Он запнулся. – Я хотел сказать «да»… Конечно, это меняет дело. Это очень важная деталь, касающаяся вас. Вы очень интересный человек, если учесть, что вы еще и живете здесь. Вы ведь живете не в… эээ… монастыре?
– Нет, мой распался несколько лет тому назад. Монахинь было мало, и его превратили в школу. Епископат разрешил нам жить на квартирах. Некоторые монахини живут вдвоем или втроем. Жить здесь со мной никто не захотел, – она улыбнулась, – они предпочли более благополучные кварталы. А моя работа здесь. Это моя миссия.
– А