По городу ходили невероятные слухи о шпионах, которые наводят вражеские самолеты на город. Врач «скорой помощи» Александр Дрейцер записывал в дневнике:
«Один из старших врачей рассказал интересный случай.
На Моховой, в верхнем этаже, жила глухая и подслеповатая старушка лет семидесяти пяти. Никак не могла усвоить правил светомаскировки. По вечерам всегда зажигала свет. Ни управдом, ни милиция не могли сладить с глухой. Поздно вечером во время воздушной тревоги в ее окне снова появился свет. Выстрел в окно. Шальная пуля, или часовой для острастки выстрелил. Пуля попала в голову старушке. Старушка мертва. Везут в приемный покой. Раздели. Под гримом «старушки» оказался сорокалетний мужчина».
История – совершенно невероятная. Если бы немецкой разведке удалось внедрить в Москве такого ценного агента, глупо было бы использовать его для нарушения светомаскировки при авианалетах. Немецкие бомбардировщики сбрасывали свой груз с большой высоты, и одно-единственное освещенное окно летчики бы просто не заметили.
Совершенно фантастическую историю поведал Щербаков на пленуме горкома:
– В Кашире, в одной из деревень, обнаружена одна кладовщица, незаметная, казалось бы, серая, замызганная личность. Но оказалось, она фашистская шпионка. Оказалось, что она знает даже не один язык, а несколько, чего нельзя было подозревать. Если такие люди могут быть обнаружены где-то в деревне, под Каширой, то, конечно, в еще большей степени они могут быть обнаружены здесь, в Москве…
Чем могла в глухой деревне заниматься немецкая шпионка, Щербаков не объяснил. Неужели он сам верил в эту нелепую байку? Руководитель столичного региона, человек, входящий в состав политбюро?..
Статьи в прессе о шпионах и диверсантах были нацелены на усиление бдительности, а в реальности способствовали слухам и панике. Иногда расстреливали невинных людей, приняв их за диверсантов.
А вот еще одна столь же безумная история, свидетельствующая об умонастроениях москвичей. Врач московской «скорой помощи» записывал в дневнике:
«Двенадцать часов ночи. Тихо. Пьем чай. Коллега рассказывает, как его друг, старый артист, обнаружил шпиона. Человек этот отмеривал шагами расстояние от подстанции метро до углов улиц. Проделал он это несколько раз. Артист с помощью милиции его задержал и привел в комендатуру, где шпиона разоблачили».
Приведу еще одно, очень достоверное свидетельство.
Когда началась война, моей маме, Ирине Владимировне Млечиной, исполнилось шесть лет. Память заботливо хранит детские впечатления. Она рассказала о них в воспоминаниях «Игрушка времени и страха», изданных совсем недавно. По профессии она критик, доктор филологических наук, работала в академическом Институте мировой литературы, то есть оценивала то, что пишут