После зачисления в институт мы вернулись домой за теплыми вещами. ВГИК реэвакуировался. И нам предстояло учиться уже в Москве, открывать первый учебный семестр в постоянном здании ВГИКа, которое находится и сейчас рядом со знаменитой площадью ВДНХ (тогда ВСХВ).
Дома прежде всего я простилась с нашей студией. Проводил занятие с кружковцами вместе с Валентиной Викторовной Борис Павлович Петровых, педагог Ленинградского института театрального искусства. Когда я вошла в наш, ставший родным, зал, с его высокими окнами, и поняла, что уезжаю от всего знакомого навсегда, вначале почему-то почувствовала себя предательницей, а потом залилась слезами. Я плакала так горько и долго, что Борис Павлович, поняв меня, сказал: «У тебя очень серьезный поворот в жизни. Но не горюй, ведь ты едешь в Москву, к отличным педагогам. – Борис Павлович хорошо знал Бибикова и Пыжову, которые должны были вести наш курс. – А плачешь ты так горько потому, что прощаешься с детством».
Учусь в Москве
В Москву ехала уже не в мягком, а на третьей полке жесткого вагона. И то нас с Идой сумели втолкнуть с большим трудом провожавшие нас кружковцы, вещи подавали в окно. Поезда шли переполненными. Посадка была ужасной. Вещей взять пришлось много, везти и постели и продукты. Все, что могли дать нам дома. Очень плакала Идина мама. Да и Ида всплакнула. Моя мама держалась, я тоже. Нам повезло – мы заняли третьи полки, а это считалось роскошью, там можно было спать.
Навстречу нам шли санитарные поезда с ранеными, обгоняли наш поезд эшелоны с зачехленными и открытыми орудиями, автомашинами, танками, боеприпасами, воинские поезда с солдатами. Только они ехали на фронт, а мы – учиться. В нашем вагоне молодые офицеры в новеньких мундирах тоже ехали на фронт. Они были веселые, оживленные. Им было интересно и радовало, что вот девчонки уже едут в Москву учиться. Настроение у всех было отличное. Каждый день Ю. Левитан говорил о новых освобожденных городах. Я стала привыкать к затемненным станциям. У нас ведь в Сибири затемнения не было во все время войны. В один из последних вечеров нашего путешествия проехали мимо разрушенной станции, с черными печными трубами. Увидели мы и воронки вдоль полотна.
Рано утром по радио объявили: «Наш поезд прибывает в столицу нашей Родины – город Москву»; зазвучала мелодия «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля». Это удивило, взволновало и обрадовало. Москва! Ярославский вокзал. Вещи сдали в камеру хранения и налегке – в метро. Почему-то очень меня рассмешил эскалатор. И всю дорогу, пока мы ехали до площади Революции, я не могла удержаться от смеха.
Площадь Революции показалась мне безлюдной, пустынной. Очень мало людей, а у нас в Новосибирске и в Алма-Ате всюду толпа. Сели в троллейбус.