– Это ты о чем? – Феофилакт приподнял бровь.
– О захвате Русами эмирата Барда[231] в Кавказской Албании[232], – напомнил Константин и стал рассказывать более обстоятельно. – Роман Лакапин в своей азиатской политике сделал ставку на другую семью местных архонтов – Куркуасов. Назначенный им доместиком схол Иоанн Куркуас Старый[233] с сыном Романом и двоюродным братом Феофилом, стратигом фемы Халдеи[234] передвинули границы Византии далеко на восток. За двадцать два года они отбили у халифата более тысячи городов и крепостей. Но Двин[235] взять не смогли. И дело не в том, что у них не хватило умения, а в том, что они тогда столкнулись с двойными стандартами в политике Ашота[236], сына тагавора Смбата[237]. А началось все с того, что два Ашота стали претендовать на царское место в Шираке. Ашот, сын Смбата и его двоюродный брат Ашот, сын Шапуха. Я тогда встал на сторону Ашота, сына Смбата, прозванному позже Железным. И даже отправил в 915 году друнгария Млеха, чтобы византийские отряды помогли, утвердиться ему царем Ширака в Карсе. Тогда же, по моей убедительной просьбе архонт Вирка[238] Аденарсе[239] возложил корону на голову Ашота. Ведь по древнему обычаю нахарары[240] Гугарка[241] являются местоблюстителями владык Арийстана. Наместник халифа в Закавказье, в Армянском эмирате арабов, находился тогда в городе Барда. И предпочитал войне торговлю. Поэтому, Ашот, сын Шапуха, заручился для себя поддержкой другого государя – Юсуфа[242], эмира эмиров и наместника Атрпатакана[243]. Но Юсуф не посмел развязать войну с Византией из-за Вирка и Ширака. Тогда он поставил второго Ашота царем в Двине, хотя тот юридически входил в эмират аль-Арминию, Закавказскую провинцию халифата.
Вот так и получилось, что один Ашот стал царем в Карсе, а другой в Двине. Практически все вернулось к границам, по которым еще в 4 веке от Рождества Христова царства Великой Армении поделили[244] между собой Римская и Персидская империи. Но когда базилевс Роман Лакапин, совершенно справедливо полагаясь на благодарность и союзническую помощь со стороны Ашота Железного, думал, что сможет провести ромейские войска через территорию восточной Армении к Гурганскому морю, его ожидало разочарование. Оба Ашота внезапно помирились и объединились. Они приняли приглашение эмира Сбука[245], который к тому времени сменил попавшего в опалу Юсуфа. Вот их объединенное войско и встало стеной на пути друнгария Куркуаса Старого возле Двина. – И ты знаешь, почему Ашот поступил так вероломно? – Феофилакт поджал губы. – Готов поспорить, что тут не обошлось без влияния еретических сект тондракийцев[246] и павликиан, ненавидящих христиан Византии.
– Конечно. Это очевидно. Но не только, – объяснил Константин[247]. – Ашот свои интересы поставил