Небогатые доказательства, собранные следствием, сводились, собственно, к двум фактам: сам наркотик и «крупицы» из карманов куртки. Но пакетик не исследовался на наличие отпечатков пальцев (что было уже поздно делать, да и не входило в планы милиции), а изъятие содержимого карманов куртки, как и обыск в комнатах Светланы 20 декабря, были произведены с нарушениями УПК, в отсутствии самой Светланы и даже без представителя жилконторы. То, что у нее при обыске были изъяты книги, не имело в ее уголовном деле никаких процессуальных следов – ни экспертиз, ни дополнительных постановлений следователя на этот счет.
Кроме того, в обыске, как выяснилось, принимала участие соседка Светланы, мать осужденного Ткачева. Она не только давала показания по делу и участвовала в следственных действиях в качестве понятой, но и с разрешения милиции изымала «свои» вещи – это впоследствии станет предметом особого разбирательства.
Столь ревностное усердие соседки, которая долгие годы надеялась женить своего сына на Светлане и, в общем-то, хорошо к ней относилась, имело свою вескую причину. Дело в том, что, по существующему законодательству, действовало положение статьи 306-5 Гражданского кодекса РСФСР, которая гласила:
В случае осуждения к лишению свободы, ссылке или высылке на срок выше шести месяцев, если в жилом помещении не остались проживать члены семьи осужденного, договор найма жилого помещения считается расторгнутым с момента приведения приговора в исполнение.
Иными словами, если Светлана получит приговор со сроком более шести месяцев, она останется на улице. И именно это вдохновляло Ткачеву в сложившейся ситуации. Соседка понимала, что, имея основания для улучшения жилплощади, поскольку они с сыном жили в одной комнате, после суда над Светланой – в случае, если приговор окажется более строгим, чем 6 месяцев, – сможет претендовать на освободившиеся комнаты.
Однокамерницы в Крестах быстро просветили Светлану относительно грозящей ей перспективы остаться без жилья и потерять ленинградскую прописку. Да она и сама ясно представляла себе: поскольку ее брак с Азадовским не зарегистрирован, то и вернуться ей будет некуда.
Тем не менее Светлана и далее придерживалась бы своей линии, если бы дело не взял в свои руки опытный Брейман. Действовал он вполне в том стиле, который был описан В. Буковским:
Адвокат – помощник только по уголовным делам. В политических делах, как правило, адвокат – помощник КГБ, ими же и назначенный, или, официально говоря, «допущенный». И если следствию, наседкам, свидетелям и юридической безграмотности объединенными усилиями не удалось довести гражданина Н. до раскаяния – за дело принимается адвокат. Он не только откроет кодекс, но и на случаях из своей