Дмитрий остановился и озадаченно почесал макушку.
– А ведь ты, пожалуй, прав, попытка не пытка.
После этих слов он даже несколько повеселел и заулыбался.
– Стой здесь, – приказал он мне, – а я сейчас принесу кое-какие инструменты.
Перевесив на меня свой карабин, лейтенант поспешил к кирпичному строению. Оставшись один, я спешно разделся до пояса, так как в узкой, залитой солнечным светом котловине, жара стала совершенно невыносимой. Завязав майку на голове, я полил её из чайника для хотя бы частичного охлаждения моих закипающих от жары и мыслей мозгов. Вернулся Дима и с лязгом вывалил на стол целую сумку слесарных инструментов. Порывшись в ней, мы выбрали подходящие по размерам гаечные ключи, плоскогубцы, и поспешили обратно к насыпи.
Гайки, которыми были прикручены фанерные щиты, ещё не успели заржаветь и были нами откручены буквально в мгновение ока. Мы содрали фанеру с третьей и четвертой установок и чертыхаясь от боли в сбитых пальцах, спешно поменяли их местами. Споро прикрутив на место гайки и навесив на щиты новые листы мишеней, мы бросились назад, к оружию. Лихорадочно перезарядив карабины, мы помчались обратно. Остановившись в десяти шагах от четвертой мишени (поскольку в тот момент искренне полагали, что всё дело в неправильной фанере), мы прицелились в неё и дружно выпалили. Было ясно видно, что чёрное яблочко пробито в двух местах.
– Ура, – восторженно завопили мы, от всей души радуясь успешному разрешению этой дурацкой проблемы. Собрав разбросанные инструменты, я радостно поволок их к столу. Дима же остался на месте, видимо для того чтобы поменять изрешеченные листы мишеней на новые. Укладывая ключи и молотки в брезентовую сумку, я вдруг услышал прогремевший за спиной одиночный выстрел. Бросив сумку наземь, я резко обернулся и увидел, что лейтенант опять стоит напротив третьей по счёту мишени и его спина выражает крайнюю степень удивления. Сердце моё тревожно екнуло и я помчался к нему. Дима стоял с выражением полного недоумения на лице. На мой вопрошающий взгляд, он поднял в одной руке свой карабин и трижды выстрелил в третью мишень. От удара пороховых газов бумажный лист слабо трепыхнулся, но ни одна пробоина не украсила свежеповешенный бумажный лист. Дмитрий как-то безжизненно опустил руку и его выскользнувший из пальцев карабин глухо брякнулся о землю.
– Ты что-нибудь понимаешь, Серега? – кивнул он в сторону мишени. Лично я ничего.
– Только одно могу сказать утвердительно, – уверенно заявил я, – дело вовсе не в мишени, во всяком случае не в фанере.
– Тогда в чем же?
– Боюсь, выбор у нас с собой не велик. И, если исключить потусторонние силы, то остается предположить только одно. Все пули совершенно неведомым образом исчезают ещё до подлета к щиту. Надеюсь ты с этим тезисом согласен?
Дмитрий неуверенно кивнул, явно не понимая к чему я клоню.
– Поскольку этот феномен проявляет себя только