Девочка открыла рот, словно собираясь запротестовать, потом закрыла его и, как испуганный заяц, потрусила в соседнюю комнату.
Я поставила чемодан возле комода и уставилась на стену, разделяющую спальни.
Безусловно, тетя Адабель нуждалась в помощи. Я знала, что могу навести порядок в доме и готовить пищу, но я никогда самостоятельно не брала на себя ответственность за ребенка. На самом деле у меня вообще не было никакого опыта в общении с детьми, кроме младших учеников в школе. Но, кажется, Олли вполне самостоятельна. Очевидно, что до сих пор со всем в доме управлялась она.
Выйдя в коридор, я на ощупь, опираясь о стену, нашла лестницу и сошла вниз. Перед тем как шериф уедет, мне необходимо задать ему несколько вопросов. Выбившиеся кудри щекотали мне лицо, пока я неуверенно шла по направлению к освещенной комнате. Я остановилась и слепо заморгала, выйдя из темноты на яркий свет.
– Вот и она, Адабель! – В голосе шерифа была нежность, которая удивила меня.
Мои глаза привыкли к свету, а нос к ошеломляющему запаху камфары и мяты. Шериф стоял возле кровати и держал маленькую руку моей тети. Я изучала лицо уставившейся на меня из-под кучи стеганых одеял женщины. В ней я не увидела и подобия черт, сохранившихся в моей памяти как лицо тети Адабель. Не было и следа розовых щек и сияющих глаз. Ее кожа плотно обтягивала кости, а вовсе не была мягкой и здоровой, как запомнилось мне.
Я попыталась сдержать вздох, но он вырвался и разнесся в тишине комнаты.
Голова шерифа резко вздернулась. Он уставился на меня, будто по комнате вихрем пронеслись мои панические мысли. Потом он смягчился и показал, что мне следует взять стул и сесть возле кровати. Я сделала так, как он предложил, но была уверена, что, когда я взглянула на него, мои глаза были такими же большими, как кувшинки на глади водоема. Мама никогда не допускала меня в комнату больных. Когда болели папа или Уилл, она всегда ухаживала за ними сама.
Я попросила бы шерифа остаться.
Но он вряд ли сможет. Не на всю ночь. Не без компаньонки в доме.
Он пристально посмотрел на меня.
– Теперь ты в хороших руках, Адабель!
В знак согласия я слегка склонила голову. Я не уверена, что мои руки так уж хороши. Они молоды, неопытны, незрелы. А то, чем болела тетя, совсем не походило на симптомы гриппа, которые я видела раньше. Было очевидно, что тетя Адабель серьезно больна, эти ее запавшие темные глаза, бледное лицо. Я не знала, как ухаживать за такими тяжелыми больными.
Шериф Джефрис лишь кивнул.
– Доктор Ризингер придет снова, как только сможет.
– Спасибо… – раздалось с кровати сквозь хрип. Затем судорожный вдох – и изо рта вырвалось слово «шериф».
Мужчина поднялся. Я последовала его примеру и пошла за ним к двери.
– Вода в тазу, – сказал он мне. – Меняйте холодные компрессы.
– Кто… – Я едва проглотила комок, стоявший в горле. – Кто такая Олли? Я должна и о ней заботиться?
Шериф потер лицо рукой.
– Адабель заботилась об Олли Элизабет, ее братьях и