Глава 1
Если ты верен товарищам, жить тебе до седых волос. Товарищество – это то, что куется честью и клятвой, что крепко, как медвежья хватка, быстро, как корабль-дракон, и мстительно, как море. Предавший товарищей может считать себя мертвецом, а олдермен Эльдред из Уэссекса нас предал.
Парус был поднят, еловые весла сложены. Люди поправляли свое снаряжение. Они водили точильными камнями по лезвиям мечей, терпеливо обрабатывая зазубрины, полученные в бою, и меня успокаивал мерный звук трения, который смешивался с приглушенными голосами и влажным шепотом моря, рассекаемого носом «Змея». Разложив на коленях свои кольчуги, воины отыскивали поврежденные звенья и заменяли их звеньями кольчуг убитых. Двое викингов, пыхтя, поочередно бросали друг другу увесистый мешок с грубым песком (если положить в песок кольчугу и несколько раз ее так подкинуть, песчинки очистят заржавелую чешую, и она станет как новая). Другие смазывали доспехи овечьим жиром, обматывали рукояти мечей свежей кожей и добротной медной проволокой, чинили ремни щитов и натягивали новые шкуры на липовые рейки. Вмятины на шлемах выправлялись при помощи молотков, острия копий затачивались так, что ими можно было выковыривать улиток из раковин, головки топоров закреплялись (негоже, чтобы они отскакивали при первом взмахе). Люди взвешивали серебро, осматривали меха, спорили из-за трофеев. Кто-то ворчал, кто-то хвастал тем, чем пополнился его походный сундук. Мы вычесывали блох из волос и бород, вспоминали былые сражения, преувеличивая собственную удаль, играли в тафл[4], проверяли, хорошо ли у нашего «Змея» законопачены швы, заделывали дыры в башмаках кусочками кожи. Перевязывая раны, мы говорили о друзьях, теперь пивших мед у Одина в Вальхалле, смотрели на чаек в небе и с наслаждением слушали скрип корабля да тихое постукивание оснастки. В нас ни на миг не угасала вера в то, что морской бог Ньёрд благосклонен к тем, кто его почитает: он наполнит наш парус, и на солнечном горизонте скоро появится наша цель – «Фьорд-Эльк».
В самом деле, нам был послан сильный попутный ветер, и мы шли так быстро, что земля саксов превратилась в полоску, зеленевшую на севере. Милостью Ньёрда Сигурд мог за ночь сократить расстояние между «Змеем» и судном, захваченным англичанами. Мы нагнали бы «Фьорд-Эльк» и обагрили бы свое оружие кровью предателей.
Жрец Асгот извлек из промасленного мешка зайца – жалкого зверька, который, видно, с самого нашего отплытия брыкался и царапался что есть мочи. Мех его был мокр от пота, морда окровавлена, а в глазах горел неистовый страх. Зажав одной рукой головенку животного, старый жрец пронзил его грудь ножом. Заяц отчаянно засучил длинными ногами по воздуху. Даже когда Асгот распорол ему брюхо и внутренности вывалились на ширстрек[5] «Змея», зверек лягался так, будто бежал по летнему лугу и надеялся спастись.