Как плавающая во мгле фарфоровая куколка, подумал Мышинский, глядя на лежащее у стены мертвое тело. Было оно неестественно, до жути белым.
Сзади громыхнули тяжелые двери, словно все находящиеся в синагоге духи выскочили посмотреть, что же произошло.
2
Сон не шел. Светало, а прокурор Теодор Шацкий всю ночь так и не сомкнул глаз. Хуже того, эта маленькая нимфоманка тоже не спала. Уж лучше почитать, чем так лежать и делать вид, будто спишь. Защекотало за ухом.
– Спишь?
Он пробурчал что-то невнятное, лишь бы отстала.
– А я не сплю.
Пришлось напрячься, чтобы громко не вздохнуть. Он лежал настороженно в ожидании дальнейшего. А то, что оно произойдет, сомнений не оставалось. Горячее тело за его спиной заерзало, замурлыкало – ни дать ни взять персонаж из мультика, которому как раз пришел в голову план овладения миром. А потом он почувствовал болезненный укус в лопатку. Вскочил, в последнюю секунду проглотив непристойность.
– Спятила, что ли?!
Девушка оперлась на локоть и бросила ему кокетливый взгляд.
– Ага. Знаешь, я, наверно, чокнутая, мне пришло в голову, а может, ты еще раз сделаешь мне кайф. О Джизас, нет, я все-таки ненормальная.
Шацкий поднял руки – пощади, мол! – и выскочил на кухню закурить. Он был уже возле раковины, когда долетело ее игривое «Я жду-у!». Жди-жди, пробурчал он, натягивая толстовку. Закурил, включил чайник. За окном темно-серые крыши выделялись на фоне сероватых лугов, оттененных от бледного, размытого и еще не проступившего сквозь туман Подкарпатья матовой лентой Вислы. По мосту проехала машина – два перемещающихся во мгле конуса света. Всё в этой картине, включая и белую оконную раму с шелушащейся краской, и отражение бледного лица Шацкого с седой шевелюрой, и черную толстовку – всё было одноцветным.
Чертова дыра, подумал Шацкий, затянувшись сигаретой, – красный огонек нарушил однотонность мира. Что за чертова дыра, где он торчал вот уже несколько месяцев! А спроси его, как до такого дошло, он бы беспомощно развел руками.
Вначале было Дело. Оно ведь у него бывает всегда. Это же оказалось неблагодарным, безнадежным. Началось с убийства украинской проститутки в борделе на Кручей, метрах в ста от его прокуратуры. В подобных случаях обнаружение трупа равносильно закрытию дела – сутенеры и шлюхи тотчас же испаряются, свидетелей по понятным причинам разыскать невозможно, а те, что сами объявляются, ничего не помнят. Хорошо, если удается опознать жертву.
На сей раз получилось иначе. Появилась подружка убитой, тело обзавелось именем Ирина, у сутенера на фотороботе оказалась вполне симпатичная вывеска, а в прокуратуру Свентокшиского воеводства дело было передано, когда уже набрало обороты.
Две недели ездил Шацкий вместе с Ольгой, переводчиком и проводником по окрестностям Сандомежа и Тарнобжега, чтобы найти то место, где содержали девушек с Востока по приезде в Польшу. Ольга