Стакан в серебряном подстаканнике. Чай замечательно заварен. Стюард просто мастер. Впрочем, другого маркграф держать бы и не стал. Вкус и аромат напитка такой, какого в моем мире нет, наверное, уже нигде. Везде химия голимая.
И от ноющей лопатки горячее питье отвлекает, оттягивает…
– Будите моего денщика, стюард. Хватит ему дрыхнуть. Как приедем, пусть он ко мне начальника поезда вызовет. Состав в тупик отогнать надо. Часовых выставить. Остальных до подъема не будить. День будет длинный.
А тут и долгожданный дождик забарабанил в окно.
Здравствуй, весенний Будвиц. Как я по тебе соскучился.
5
В строевом отделе штаба ольмюцкой армии писаря отметили мое своевременное возвращение из отпуска и выдали направление на дальнейшее прохождение службы в свите королевского генерал-адъютанта, к которой я, оказывается, уже месяц как приписан. Все же я флигель-адъютант короля, как ни крути. Логично… Но как же бронепоезд?
Снова ловлю извозчика и двигаю во дворец. Все равно мне туда почту передавать от маркграфа. Заодно все и выясню.
Генерал Онкен был на месте и принял меня незамедлительно, не маринуя в «предбаннике», который находился в боковом крыле дворца, оформленного хотя и пафосно, но без излишеств.
– Ваше превосходительство, – задал я вопрос, когда формальности с почтой и эшелоном были улажены, – я теряюсь в догадках и осмелюсь вас спросить, что значит мой перевод в вашу службу? Насколько я помню, король назначил меня командиром бронепоезда прорыва. Пока меня не было, произошли изменения?
– Все очень просто, Савва, – снизошел генерал-адъютант до объяснений. – Как младший флигель-адъютант ты в моей службе уже навечно. Все остальные назначения будут оформляться как персональные прикомандирования. И пока бронепоезда еще нет, то ты служишь здесь. И первое мое к тебе задание – проконтролировать процесс конструирования бронепоезда. У них там такие споры по выбору паровоза, что я еле от них сбежал. Так что тебе и карты в руки – идея твоя, и лучше тебя никто из нас не сообразит, что там нужно. Действуй. Предписание получишь в канцелярии. Оно уже готово. Ясно?
– Так точно, экселенц, – гаркнул я.
– И не ори, – сделал мне Онкен строгое замечание. – Его величество этого не любит. Здесь не плац. Понятно?
– Так точно, экселенц, – ответил я нормальным голосом.
– Вот так-то лучше, – улыбнулся генерал. – Как отдохнул? Выздоровел? Готов к трудам?
– Так точно, экселенц, к трудам готов. Рана зажила. Только лопатка болит, зараза, перед дождем. А насчет отдыха… если считать отдыхом перемену занятий, то отдохнул хорошо.
– И где ты там перетрудился? – усмехнулся Онкен.
– Сначала дома пахал поле и заготавливал дрова на зиму. Потом меня припахал сам маркграф, и я для него половину отпуска чертил. Такой вот отпуск. Осмелюсь я задать еще один вопрос?
– Задавай. А насчет отпуска не прибедняйся. У других офицеров и такого отпуска нет. Война у нас, если ты помнишь.
– Так