Потом заметил, что пропали Микал и моя одежда.
Появившийся раб сказал, что одежда моя в стирке, зато он нашел тут настоящую морскую губку и сейчас ей меня ототрет, если я, конечно, не боюсь, что через отмытые поры в меня проникнут все возможные болезни. И раздевшись до пояса, стал работать банщиком. Ошейник, как оказалось, на нем был. Замшевый. С наполовину стертым беарнским тавром – два быка, идущие влево, оглядывающиеся, один над другим.
Эх, сейчас бы гель для душа или хотя бы примитивное хозяйственное мыло… Но и так было неплохо. Особенно когда кухонные мужики стали приносить новые порции кипятка.
Вымыть мне волосы пришла толстая грудастая баба в неопределенном возрасте, принеся с собой большой глиняный горшок с настоем ромашки.
Сняла под присмотром Микала с меня повязки и сказала:
– Можно.
И мои волосы неторопливо умастили каким-то маслом. Судя по запаху – ореховым. Помассировали голову. Смыли водой с ромашкой. Потом еще раз – только ромашкой. И лишь затем, используя десяток деревянных гребней с разной толщиной зубьев, она осторожно и ласково расчесала мои длинные волосы. И ушла с поклоном, явно довольная своей работой.
– Догони ее, дай серебряную монету, – приказал я Микалу, когда за этой бабой закрылась дверь. – А то обо мне черт-те что подумают. Нам это надо?
– Не чертыхайтесь, сир! – с укоризной крикнул Микал уже из дверей. – Грех это.
Вернулся он с большими простынями, одной из которых вытер меня почти насухо, а вторую выдал укрыть наготу.
Тут же ввалились в помещение кухонные мужики барона с новой порцией горячей воды, трехногим столиком, креслом, сидром и сыром. Все расставили по-быстрому и убрались с глаз долой.
Микал, раздевшись и добавив горячей воды, с криком наслаждения залез в бочку. В ту же воду, в которой до того мылся я.
– Что, хорошо? – спросил я его.
– Не то слово, сир… как в раю. Эх, banyku бы сюда нормальную. Как в детстве, с паром, с venichkom.
Заедал я сидр сыром и смотрел, как Микал отдирает с себя грязь пучком рваного лыка. Тратить на себя губку он не посмел.
Потом принесли мне одежду. Не мою. Но моего размера. Цветов Неаполитанского королевства.
Белье – тонкого льна короткая рубаха, которую Микал обозвал камизой*, и нечто вроде трусов-боксеров до середины икр примерно, с гашником на поясе и тесемочной подвязкой над коленом, под названием брэ*.
Шоссы* – чулки тонкого сукна. Одна штанина сине-желтая, разделенная по вертикали, другая – красная. В таких только украинским национал-коммунистам ходить.
Пуфы вислые без наполнения, по цвету синие, в разрезах желтые, а гульфик красный, что меня отдельно развеселило.
Синего цвета, набитый паклей как ватник, с вертикальными швами приталенный жакет на крючках от горла до пупка – ниже короткая баска, но рукава еще привязные, и если их пришить, то назывался бы колет.
На голову – синий бархатный берет на красном околыше. Без перьев. Но крепления