– Что?
– Да, говорю, грубая ты. Неженственная.
– Если бы я была женственной и нежной, то тебя бы сейчас вон тот зомбак доедал.
– Обязательно язвить?
– Это – защитная реакция.
– Тогда ладно, – и он снова отвернулся к стеклу, – Где остальные?
– Какие остальные?
– Ну, там в бардачке игрушки детские, так что дети должны быть, да и на мать ты не тянешь.
– Это не моя машина.
– Ясно. А чья?
– Они мертвы.
– Ты?
– Их собственная глупость. Пошли в мясной отдел.
– За свежим мясом для растущего организма?
– Да.
– Мои тоже.
– А они не подумали о том, как его хранить?
– Я им говорил, но они не слушали.
– А почему с ними не пошёл?
– Остался охранять холодильник.
– Он такой ценный?
– Он на солнечной батарее.
– А… кстати, ты заметил как они вычисляют своих?
– Неа, мне не до этого было. Выжить бы.
– Плохо.
– Знаю, но выбора особого не было: либо бежать, либо потом на собственном опыте узнать, как они различают своих и чужих. И откуда они вообще взялись?
– Из Москвы.
– До Москвы почти триста километров, как они добрались за час?
– За час? Я еду третьи сутки.
– То есть, ты два дня назад уже знала, что происходит?
– Да.
– И почему всем не рассказала?
– Время – самая ценная вещь на земле теперь. Если бы я задержалась хотя бы на час, могла бы вообще не выбраться. Стоп. А как ты добрался до заправки так далеко от города?
– Ну… Я прибился к семейной паре на машине.
– И где они?
– Они… Они меня высадили.
– Почему?
– Сказали, что еды всем не хватит, ещё меня кормить.
– Вообще здравая мысль.
– Не бросай меня, пожалуйста.
Ника повернулась к мальчишке и начала его рассматривать. Маленький, очень маленький. Один не выживет. Бросать нельзя, чтобы не говорил рациональный мозг. К тому же, неизвестно, сколько будет продолжаться эпидемия…
– Если через четыре года эпидемия не закончиться, я продам тебя тому, кто будет снова разводить здоровых людей.
– Хорошо. Только до этого не бросай меня.
Они ехали почти неделю, на ночь пряча машину по маскировочный тент и стараясь не шуметь. Но оба прекрасно понимали, что рано или поздно им придётся где-то остановиться и осесть. Потому что невозможно вечно бежать. Каждый день они подолгу разговаривали, Ника дважды звонила матери, которая добралась-таки до Иркутска и просила ни в коем случае не приезжать. Почему – непонятно. «Боится, что привезёшь заразу» – пояснил мальчишка. Они обсудили дальнейшие планы, и пришли к выводу: куда бы поехали, покидать территорию страны не будут, и прибиваться к большим группам – тоже. У них слишком много