Я, молча, кивнула, и слезы снова проступили на глазах.
– Ну не плачь, малышка, – сказала девочка, которая была выше меня всего лишь на голову. – Сейчас вам раздадут новые красивые книжки, и отпустят. Твои родители наверняка дожидаются тебя возле школы.
Она снова взяла меня за руку, и отвела в класс.
Вкладывая в мое воспитание всю свою любовь и заботу, мои родители вырастили меня абсолютно не приспособленной к чужому равнодушию. Я оказалась не готова к миру, в котором я не занимаю первое место, так как у себя дома.
– Девочка моя, что случилось? – спросил встревоженный папа, забирая меня из класса.
– Ничего страшного, – вмешалась моя учительница. – Это период адаптации. Такое бывает практически у всех детей. Пройдет немного времени, и она привыкнет. – Алла Ивановна погладила меня по голове. – Правда, Настенька?
Я молчала, как будто набрала в рот воды. Учительница снисходительно улыбнулась и удалилась.
– Пошли, – сказал папа, взявши меня за руку. – Сейчас придем домой, и ты нам все расскажешь.
Но не по дороге домой, ни дома, я ничего родителям не говорила. Я просто не знала, что им сказать. Боялась, что они разочаруются во мне. Как я могла им сказать, что я так и не рассказала свой первый стишок в классе, что не получила первую похвалу от учительницы, и что я не просто не стала самой лучшей девочкой в классе, а вообще оказалась всеобщим посмешищем. Я боялась, что они разочаруются во мне. Увидят, что я на самом деле не такая, какой они все это время меня видели, и тоже перестанут меня любить. И я молчала.
Меня усадили за праздничный стол. Принесли большой торт, который испекла бабушка, с моим любимым клубничным компотом, но я по-прежнему сидела, насупившись, ни с кем не разговаривая.
– Настенька, тебе не понравилось в школе? – спросила меня бабушка.
Я кивнула.
– Почему?
– Я больше никогда в жизни туда не пойду! – выкрикнула я, и убежала в свою комнату.
И родители, и бабушка, по очереди приходили ко мне разговаривать. Я представляю, что они тогда чувствовали. Я никогда не капризничала. Не было повода. Мне и так все доставалось. И теперь они просто не знали, что со мной делать.
Я не пошла в школу ни на следующий день, ни через день. В семье началась паника. Они пригласили домой учительницу, чтобы та попыталась меня переубедить, но и у нее ничего не получилось. Папа первый раз в жизни повысил на меня голос, и попытался поднять меня силой, но я просто падала на пол, отказываясь вообще становиться на ноги. Сейчас я плохо помню, что тогда у меня было в голове, но одно я знаю точно, что чем больше я лежала дома, тем труднее мне было переступить через себя, и послушаться родителей.
Когда вечером я выходила в туалет, то услышала, как на кухне разговаривают мама и бабушка.
– Наташа, я говорю тебе, что у девочки испуг, или того хуже – порча. Надо выкачивать, –