Жена стояла возле раковины, мыла посуду после ужина. Я сидел за столом и пил коньяк. Во мне кипела злость. Матерясь, я встал из-за стола и бросил в жену бутылку. Я целился в голову и задел голову.
Бутылка отскочила от лица жены и ударилась о шкаф. Бровь была рассечена. На щёку стекала кровь. Прибежали дети.
Помню, мне не было жаль жену. Я велел сыну вызвать скорую, а сам ушел в бар, пить. Когда уходил, у жены была тошнота, дочь принесла тазик. Опух правый глаз под рассечённой бровью. Но мне было всё равно. Я ушёл.
Врачам жена сказала, что упала по неосторожности и ударилась о ножку стола. Думаю, они не поверили.
Глава 23
Его первое слово после месяцев молчания обрадовало меня сильнее, чем первые слова, произнесённые нашими детьми!
Было раннее утро. Он спал беспокойно, всё стонал. Мне кажется, во сне его преследует авария. Он пытается крикнуть что-то, просыпается испуганным, в поту. Под утро стон был душераздирающий. Я встала, пощупала лоб – у него был жар. Намочила полотенце и положила ему на виски. Обняла, пытаясь успокоить. Шептала ему, что всё хорошо, что это всего лишь страшный сон, что я здесь, рядом с ним.
Повернула голову к нему и увидела, что он плачет. В эти месяцы он стал таким чувствительным. Хотя за тридцать три года я видела слёзы на лице мужа лишь однажды – когда умирала его мама.
Вытерла слёзы. Сказала, что люблю его и что он молодец, держится.
Пошла на кухню готовить завтрак. И тут услышала звук из комнаты – мужской голос. Думала, померещилось. Решила проверить – может, радио включилось.
Вошла в комнату, а он радостно кричит: «Она движется! Нога движется!». Его лицо было снова в слезах, только на этот раз от счастья.
Так он заговорил.
И в тот день его тело начало возвращаться к жизни. Муж оживал.
Глава 24
Жена массажирует моё обездвиженное тело один раз в день – вечером. А по утрам массаж делает врач. Мне кажется, они зря тратят время. Моё тело, похоже, мертво.
Я не надеюсь. Продолжаю существовать. Пока она этого хочет. И потому что я не в состоянии увести себя из этой «жизни» – не могу встать и шагнуть в окно.
Она вышла. Стучит посудой на кухне. Видимо, скоро опять время еды. Я ем только потому, что она так хочет.
Что это?
Как будто какое-то движение под одеялом. Что-то почувствовал. Странно. Движение… – пусть лёгкое, но в том месте, где его не было уже очень давно.
У меня движется нога!
Я не верю в это. Не может быть! То же, наверное, почувствовал бы человек, у которого вдруг выросла третья нога.
Я закричал: «Нога! Движется!». Забыл, что не умею говорить, что разучился.
Жена прибежала. Мы не знали, чему радоваться больше – тому, что я снова говорю или