– Семен, – представился я.
– Мы же знаем друг друга, в одной школе учились, так что давай без церемоний, – усмехнулся Пашка.
Встретившись с надменным взглядом глубоко сидящих серых, со стальным отливом глаз, я наконец вспомнил скромного паренька, который в школе отбил у меня мою первую любовь. Передо мной стоял надменный, уверенный в себе и в правоте своего дела, ни дать ни взять, молодой генерал Ермолов – усмиритель кавказских горцев. Тихий, скромный школьник, неплохо знающий точные науки, превратился в глыбу серого с розоватыми прожилками гранита, из которого не сегодня завтра начнут высекать монумент.
– Здорово, генерал, пока тебя ждали, я думал, у меня вот-вот пузо лопнет, – опускаясь на стул, с неожиданным почтением простонал Антон.
– Привет городским борцам за справедливость и простите за опоздание. Пришлось задержаться из-за одного человечка, который вас очень и очень заинтересует, но об этом позже. А сейчас за встречу по маленькой, а?
– По махонькой завсегда готовы, – оживился Антон и взял в руки бутылку «Парламента».
Пашка посмотрел на меня, улыбнулся и медленно, с расстановкой спросил:
– Досталось? Знай, это только начало, противник переходит к активным действиям, скоро начнется наступление по всему фронту. По крайней мере, мои источники в городе прямо говорят об этом.
– Ты думаешь? – удивился я. – Да, кстати, за какие заслуги твои ордена?
Пашка потрогал цветную орденскую колодочку и сказал:
– Этот за ликвидацию банды Радуева, этот за Косово, а этот за спасение трех видных американских гуманитариев, – и, улыбнувшись, продолжал. – Мой агент говорит, что побили тебя, Семен, для острастки и в назидание другим, понял? – усмехнулся Пашка. – Били умельцы, фингалы точно габаритные огни танкера, терпящего крушение у берегов Нигерии. Не ровен час, вынесет тебя океанская волна прямиком к местным людоедам, и появится на шесте твой обглоданный череп.
– А он ее специально подставил, мол, нате бейте, только я вас, гадов ползучих, все равно вытащу на свет божий и предам суду божьему, и понесете вы, гады, высшее наказание – не увидите вы света белого, – аппетитно почмокав губами, хохотнул Антон.
Пашка хитро, с улыбкой, посмотрел на меня и напористо, с издевкой, сказал:
– Нельзя, Сеня, мэра и особенно его окружение безнаказанно шельмовать. Мэров надо беречь, они все, как на подбор, нищие, они ежели хапают, то не себе, они для семьи хапают, а семья, всем известно, дело святое.
– Ну все, – замахал руками Антон. – Разливаем, опрокидываем за встречу, а потом говорим, лады? – он взял бутылку, резким взмахом руки раскрутил ее, посмотрел, как ввинчивается и спадает водочный смерч, и разлил водку в хрустальные фужеры.
– За встречу,