На деревянной лавочке с изогнутыми ножками, выкрашенной в цвет морской волны, сидела, положив руки на колени, женщина средних лет в очках.
«Я не знаю и не представляю себе, что такое любовь, – размышляла она. – Как ее можно отличить от других чувств, например, страсти? Какие эмоции и переживания испытывает влюбленный человек? Эйфорию, радость, легкость? Или что-то иное?
Мне часто говорили: «Любовь прекрасна. Любовь окрыляет. Любовь созидает. Любовь связывает. Любовь чиста и непорочна. Любовь вне рамок времени и пространства».
Очень может быть. Однако я нередко слышала и вот еще что: «Подчас любовь может перерасти в ненависть. Бывает, любовь лишает рассудка и толкает на неоднозначные поступки. Безответная любовь хуже смерти…»
Может быть, правы все?»
Женщина вздохнула и опустила взгляд на рассыпанные по земле пятна солнечного света, пробившегося сквозь листву.
Вдали от дома
Я нахожусь вдали от родного дома. Я не знаю, сколько времени мне придется потратить на то, чтобы добраться до него. Может, час или целый день, а возможно даже, и всю свою жизнь. Но так или иначе мне удастся попасть домой. Путь будет долгим и трудным, однако Бог не оставит меня и поможет пройти его.
Надо только начать.
Аркадий
Он плохой, злой, неправильный.
Его называли врагом, соперником, изъяном.
Он – черный уголь на белом полотне души.
Он не имеет тела, да ему – как и сну, мысли – и не нужно физическое воплощение.
Может ли он умереть? Нет! Исчезнуть на время? Да!
Он способен поглотить любого зверя, любую птицу и любого человека.
Вчера днем – промозглым, неуютным и навевающим непонятную грусть, почтальон принес письмо. В нём говорилось, что умер мой школьный друг Аркадий. Он был интересным и необычным человеком.
Ему поддавались скалы и рифы, однако сам он всегда стремился к мягкости и податливости глины, нежности цветов.
Аркадий – это пылающая пустошь, раскаленная пустыня, дно высохшего озера, и он искал пути к зеленым лугам, тенистым лесам и прохладным озерам.
Он презирал жизнь, начинающуюся и заканчивающуюся небытием, и тем не менее помогал ей родиться и исчезнуть.
Парень терпеть не мог рамок и ограничений, но при этом стремился установить границы для хаоса.
Аркадий ненавидел политику и войну и в то же время восхищался легкостью, с которой одна приводит к другой. И действительно, именно на политической арене выносится приговор миру.
Сегодня я заглянул в гости к своему соседу по лестничной площадке и рассказал ему о смерти друга.
– Ужасно, – сказал сосед.
– Да, – с грустью ответил я.
– Ты хочешь с ним проститься? – спросил сосед.
– Разумеется, –