– Так что случилось? – поинтересовался я.
Вперёд выступил хирург и начал вещать:
– Больная Семёнова, сорока двух лет, третьи сутки после операции холецистэктомии. Послеоперационный период протекал без осложнений. Сегодня, около тридцати минут назад, почувствовала себя плохо: появился озноб, крупный холодный пот, похолодели конечности, возникло неприятное ощущение за грудиной. Чуть позже – присоединились судорожные подёргивания конечностей и психомоторное возбуждение. Около десяти минут назад потеряла сознание.
– Давление?
– Шестьдесят. Нижнее не определяется. Записали кардиограмму. Вот, – коллега протянул мне бумажную ленту.
Я быстро просмотрел её. Разумеется, ничего.
– Кто поставил диагноз: «инфаркт»?
– А что же это ещё, по-вашему?! – возмутился Гадёныч.
Ясно. Вопрос снимается. Начмед наш мнит себя гениальным диагностом и лепит инфаркт миокарда в любом неясном клиническом случае.
Что касается несчастной Семёновой, сорока двух лет, то у меня на её счёт стали вырисовываться совсем другие подозрения. Крупный холодный пот, психомоторное возбуждение перед потерей сознания, стремительность этой самой потери…
Я осторожно пощупал через закрытые веки глазные яблоки пациентки: ну, так и есть, твёрдые – будто каменные! Перевёл взгляд на капельницу, из которой что-то исправно вливалось в г-жу Семёнову:
– Что капается?
– Глюкоза с инсулином и панангин, – с готовностью ответила сестра.
Мои подозрения перешли в почти уверенность:
– Сколько инсулина?
– Шесть единиц!
– Чем набирали? – задал я коварный вопрос молоденькой сестричке.
– Ну… как чем? Шприцем! – удивилась та.
– Покажите, каким и как! – потребовал я.
– То есть? – бровки подпрыгнули под самый колпак.
– Возьмите шприц, такой же, каким вы набирали инсулин, и покажите, как именно набирали, – медленно и внятно объяснил я задачу.
Сестра вопросительно посмотрела на своего заведующего.
– Давай-давай! – подбодрил тот её.
Девушка поджала губки и засуетилась у процедурного столика. Через минуту повернулась ко мне и протянула шприц:
– Вот. Шесть единиц. Как и тогда.
По палате пронёсся дружный вздох. Я протянул руку и перекрыл краник капельницы. Чудо-лекарство перестало вливаться в несчастную Семёнову.
В шприце, который победно демонстрировала нам сестра, было шесть миллилитров инсулина. Миллилитров, а вовсе не единиц! Для справочки: в одном миллилитре – сорок единиц инсулина. То есть, в капельницу вместо шести добрая сестричка заправила двести сорок единиц!
Пациентка, естественно, благополучно влетела в инсулиновую кому. В коей и пребывала по сей час.
– Кларочка, сделайте