Особенности модернизации в странах глубокой отсталости неоднозначно влияют на характер происходящих в них революций и способны приводить к диаметрально противоположным последствиям. С одной стороны, высокая конфликтность этого процесса может вести к расширению участия масс и усилению роли идеологии «бунтующих ограничителей» в ходе революционных катаклизмов. С другой стороны, возможность проводить модернизацию без радикального устранения оставшихся от традиционного общества ограничителей делает вполне вероятным успех революции «сверху» при сохранении пассивности масс. Таким образом, и широкое антимодернизационное движение в рамках мексиканской революции, и успех революции Мэйдзи в Японии в равной мере можно объяснить особенностями догоняющего развития в странах глубокой отсталости.
Однако по мере экономического развития стран глубокой экономической отсталости взаимоотношения различных субъектов индустриализации видоизменяются. Роль ведущей силы индустриализации постепенно переходит от государства к банкам, а на более поздней стадии промышленные предприятия постепенно освобождаются от опеки и диктата финансовых институтов и устанавливают с ними более равноправные отношения (Gerschenkron, 1962. Р. 21–22). Именно в соответствии с этой логикой осуществлялась индустриализация Японии. Сначала государство играло центральную роль в этом процессе, создавая с нуля многие отрасли промышленности. До 1880 г. практически все современные промышленные предприятия были организованы правительством[69]. Кроме того, государство осуществляло крупные капиталовложения в развитие инфраструктуры (Black, 1975. Р. 172). Однако, по мере преодоления глубокой экономической отсталости, развитие все в большей мере стало осуществляться самими экономическими агентами. В 1880-е годы японское правительство приватизировало принадлежащие ему предприятия, которые были куплены в первую очередь крупными банкирами и финансистами, тесно связанными с властью (Trimberger, 1978. Р. 118–119). Таким образом, в полном соответствии с логикой, рассмотренной А. Гершенкроном, контроль над промышленностью перешел в руки крупных банков. Благодаря слиянию банковских институтов с промышленными предприятиями возникли гигантские многоотраслевые дзайбацу, постепенно распространившие свой контроль на всю экономику[70]. Ситуация все более начинала напоминать Германию,