– Не за что, – ответил ей Рязанцев, – ты очень красивая.
Света намного подвинулась на его коленях, задевая обширным задом все мыслимые и немыслимые эрогенные зоны полковника, и призывно выпятила губы трубочкой. Владимир Евгеньевич слегка наклонился вперед и аккуратно коснулся губами ее губ, а потом провел ладонью по спине, прикрытой только слоем тонкой ткани.
В этот момент у Владимира Евгеньевича зазвонил телефон.
– Извини, это Ева, – сказал полковник, хмурясь. – Алло, дорогая? Сейчас иду, – сказал Рязанцев в трубку и быстро вышел из комнаты секретарши, прикрыв за собой дверь.
Булкина рухнула на кровать и злобно заскрипела зубами.
Ева прошла по холлу и вышла на улицу. Было прохладно, скульптура лыжницы, стоявшая перед главным входом в санаторий, была покрыта мелкими капельками росы. Кое-где в парке светились редкие лампочки, вокруг которых летали майские жуки. Дрожь медленно проходила. Послышался шум двигателя, и перед входом остановился траурный катафалк. Из микроавтобуса, раскрашенного в похоронные цвета, вышел невысокий худощавый блондин, слегка сутулый.
– Не пойму, где тут ежики, – пробормотал он и зашел в холл.
Ева с любопытством проследила за ним взглядом.
– Я хозяин агентства ритуальных услуг Родион Околелов, – услышала она возмущенный мужской тенор, – где моя жена?
Бородатый швейцар, который прикорнул прямо на стуле, с трудом продрал глаза и сверился со списками.
– Пока такой не было, – пробормотал он и снова прикрыл веки.
– То есть как? – всполошился Околелов, проверяя, на месте ли пистолет, который просила прихватить супруга. – То есть как не было?!
Он попытался ей позвонить, но телефон Нелли, разбившийся вдребезги при падении с карниза, не отвечал.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Околелов. – Если с ней что-то случилось из-за этой поганой Кулибиной, я ей покажу, как эксплуатировать лаборантов!
И он мрачно пнул ногой бетонную колонну, поддерживающую потолок в холле.
«Копейка» громыхала, звенела и грозила каждую минуту рассыпаться на части.
– Главное, чтобы самовар не вывалился из багажника, – сказал Макс, – а то однажды я купил елку, положил туда, а потом приехал – елки нету.
Переднее колесо «Жигулей» попало в яму, и всех троих основательно тряхнуло.
– Я вот думаю, – сказала Алина, – как мы завтра появимся на глаза людям, если у меня порвана юбка, а пиджак весь грязный, помятый и в пятнах? Ладно уж ты, Нелли, у тебя и юбка черная, и свитер черный. А у меня-то все было светло-зеленым!
– Я ношу черное потому, что оно стройнит! – громко сказала Околелова.
В этот момент Энгельс как-то странно хрюкнул. Девушки мгновенно замолчали и посмотрели на него.
– Что такое, Макс? – спросила Алина. – Что-то случилось?
– Погоня, – прошептал Энгельс и изо всех сил нажал на педаль газа. – Сейчас будем уходить огородами.
«Копейка» слегка ускорилась, Максим резко повернул