В прихожей топтался начальник третьего отделения МУР Журавлёв.
– Александр Николаевич вот уж не ждал, что вы окажете честь своим посещением, – улыбнулся я. Протянул ему руку: – В прошлый раз вы расстраивались тому обстоятельству, что судьба свела нас на Сретенке.
– Злопамятный ты Балакирев, – пожал мою руку Журавлёв.
– Ладно, кто старое помянет, – кивнул я. – Снимай пальто, чаю попьём.
– Чай это хорошо, тем более разговор предстоит долгий, – Журавлёв причёсывал свою взлохмаченную шевелюру.
Занятную историю поведал мне Александр Николаевич: проживает на Пятницкой улице гражданин Пётр Воздвиженский, широко известный в московских гомосексуальных кругах под кличкой «Баронесса». Несмотря на статью 154 (за мужеложество) Уголовного кодекса РФСР, вся эта публика в Москве чувствует себя неплохо. Имеет своё место сбора – сад «Эрмитаж». Как во всяком обществе, у гомосексуалистов существует разделение на патрициев и плебс. Плебеи, встретив пару в «Эрмитаже», ищут прибежище для любовных утех. Для патрициев Баронесса устраивал у себя на квартире светские рауты.
Приёмы у Петра Воздвиженского высоко ценились в кругах любителей однополой любви. Исполнялись там танцевальные номера. Артиста звали Вася-стекольщица, смазливый двадцатилетний паренёк. По желанию гостей он в голом виде отплясывал «Цыганочку» или «Барыню». Светский ужин на квартире Баронессы заканчиваются однотипно: упившись, эта публика производила действия, за которые статьёй 154 УК РСФСР предусмотрено наказание в виде лишения свободы сроком до пяти лет. Впрочем, празднование Рождества в этом году внесло коррективы в распорядок.
На светский раут были приглашены бухгалтер мыльно – косметической фабрики «Свобода» Иван Царёв и его сожитель Пётр Елин. Они привели своего дружка Николая Зенкевича. Так как Зенкевич оказался без пары, он положил глаз на Ваську-стекольщицу. Но танцор понравился ещё одному гостю. Решать возникшие разногласия, Зенкевич с визави вышли в подъезд. Обладая хлипким телосложением, Зенкевич сообразил, что кулачный бой проиграет. Не надеясь на бойцовский навык, он выхватил из кармана револьвер. Выбежавшие на шум гости стали отбирать оружие, но Зенкевич успел нажать на курок. Пуля никого не задела. Однако соседи, услышав выстрел, решили, что это бандитский налёт, они вызвали милицию.
– Я приехал на квартиру со своими ребятами, – Журавлёв закурил папиросу. Не найдя куда бросить сгоревшую спичку, сунул её в карман пиджака: – Мы всех опросили, револьвер у Зенкевича изъяли. Хранит он его незаконно. Собрали материал для уголовного дела. Сегодня вызывает меня начальник МУР Фокин, даёт указание: расследование по этому делу прекратить, Зенкевича отпустить. Оказывается, он работает в аппарате секретаря ЦИК СССР1 Авеля Енукидзе. Материалы у меня Фокин забрал. Вечером он вдруг заявляет, будто бы я Зенкевича избил. Звонил Енукидзе и требовал строго меня наказать.
– Александр