У древних иудеев было столь же брезгливое и настороженное отношение к специфически женским телесным функциям. В Книге Левит читаем: «Если женщина имеет истечение крови… то она должна сидеть семь дней во время очищения своего, и всякий, кто прикоснется к ней, нечист будет до вечера; и всё, на чем она ляжет в продолжение очищения своего, нечисто; и всё, на чем сядет, нечисто; и всякий, кто прикоснется к постели ее, должен вымыть одежды свои и омыться водою и нечист будет до вечера… если переспит с нею муж, то… нечист будет семь дней»7. Плотские сношения с только что родившей женщиной также возбранялись. Если на свет появлялся мальчик, запрет требовалось выдерживать семь дней, если девочка – две недели. Кроме того, в течение тридцати трех и шестидесяти шести дней соответственно женщина не могла «ни к чему священному… прикасаться и к святилищу… приходить, пока не исполнятся дни очищения ее»8.
Христианская церковь переняла эту ветхозаветную систему предписаний и табу. Соответственно, в новой религии возникает запрет на половой акт с менструирующей женщиной, а также вводится обряд «воцерковления», то есть возвращения молодой матери в лоно церкви по истечении определенного срока после родов. До тех пор женщина считалась нечистой: ей не дозволялось печь хлеб и вообще готовить пищу; она не могла прикасаться к святой воде в храме, дабы ее не осквернить.
Мизогинии издавна способствовали не только таинственные странности женского организма, но и распространенное среди большинства мужчин отношение к сексу. Отношение это было характерно для всех культур, в которых действовали строгие нормы половой морали, а сексуальные потребности считались греховной слабостью, свойственной именно мужчинам. Отсюда – страх и недоверие, продиктованные самим фактом женской привлекательности.
Отчасти причины женоненавистничества кроются и в самом патриархальном укладе. В обществе, где доминируют мужчины, женщинам автоматически отводится подчиненное место, их считают существами ущербными, второсортными, чуждыми.
На словах христианство декларировало равноправие всех членов общины, независимо от пола, этнической принадлежности и социального положения. «Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса, – пишет апостол Павел. – Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе»9. Увы, эти громкие фразы затушевались на фоне других посланий апостола, где он высказывается не столь однозначно. В проповедях и текстах позднейших авторов, правда, слышатся некоторые отголоски раннехристианских демократических идеалов, но все-таки очевидно, что идея равенства (и не только между полами, но даже между мужчинами) никогда не была