Но превратиться Аришка не успела: двери купе снова поползли в сторону. Из-за них, по-змеиному извиваясь выползла…
Но это была всего лишь рука! Рука, в черном форменном рукаве, поддерживала круглый поднос, а на нем стояли: четыре стакана в четырех изящных подстаканниках!
– Вы чем-то недовольны, пассажиры? – за подносом и извивающейся рукой показалась и сама их обладательница.
– Я вас плохо обслуживаю? – застыла она перед ними в картинной позе. При этом пальцы ее продолжали покручивать поднос, и становилось непонятно: как удерживаются на нем четыре стакана в четырех подстаканниках с горячим чаем?
И все же, что бы она сейчас ни делала, а стаканы на ее подносе были настоящими, и настоящим был покачивающийся в них чаек, и плывущий над ними парок тоже был настоящим. Проводница пронесла его по купе и остановила у столика.
Теперь, когда она доставила все это в наилучшем виде, обижаться на нее было просто глупо.
– Чай подан! – еще больше изогнулась она, словно желая продемонстрировать, как она готова угодить пассажирам. Аришка даже испугалась – не свалится ли она тут вместе с подносом, и не придется ли им собирать по частям ее саму и осколки от стаканов?
– Вы обслуживаете нас замечательно, просто замечательно! – чуть не сделала мама реверанс, достойный самой проводницы. Они обменялись лезвиями улыбок, и показалось: в купе раздался звон двух скрестившихся шпаг.
Но, обрадованный чаем, папа вскричал:
– Чай – это прекрасно! Чай, чаек, чаище! Когда за окнами снег, непроглядная тьма, согреться чаем – что может быть лучше? – и, разрядив обстановку, первым протянул руку…
Вот тут это и произошло. Совершенно невероятное, совершенно непредсказуемое. То, чего в реальной жизни не бывает и быть не может, но иногда, как оказывается, все-таки случается!
Едва папина рука протянулась к стакану, как тот вдруг сам, словно живой, приподнялся в воздух вместе с подстаканником… Застыл там на секунду…
И, не спеша, двинулся в сторону папы!
Папа ничего не успел сообразить, он даже не успел охнуть, только инстинктивно взмахнул руками. Словно это была муха, и он хотел от нее отмахнуться.
А стакан, добравшись до папиной ладони и словно не ожидая ее здесь застать – споткнулся… Стакан покосился… Подстаканник накренился…
И – кипяток плеснул папе прямо на брюки!
– Ай! – вскрикнул папа.
Вот тут уж он действительно закричал, пусть больше от неожиданности и изумления, чем от боли. Хотя удовольствие получить ожог через прилипшую к ногам штанину, прямо скажем, не самое приятное.
И пока ошпаренный папа возился со штаниной, он не видел того, что происходило дальше! Как остальные стаканы вслед за первым – тоже взлетали с подноса, плавно переносились по воздуху…
При этом легкий парок тянулся следом, ложечки тихонечко позвякивали «дзинь – дзинь», «дзинь – дзинь», словно, не переставая, помешивали сахар.
О, это надо было видеть! Эту стаю перелетных птиц, вернее – перелетных стаканов!
На самом деле все произошло