Таяние снегов. Ниk Алеkc

встал с кровати, направился в сторону кухни. Достал из холодильника бутылку минеральной воды, нашел в навесном шкафчике стакан. Вернулся в гостиную.

      – Так что тебе снилось?

      – Я же сказала – не помню, – ответила она с легким раздражением, беря у него из руки стакан с минералкой. Сделала пару небольших глотков. Перевела дыхание. И ошарашила его следующей фразой:

      – Если ты со мной только из жалости, то лучше не нужно.

      Волконский слегка опешил.

      – С чего ты решила?

      Она поморщилась и отстранилась от него, когда он присел на край постели.

      – Меня всю жизнь либо жалеют, либо ненавидят, – сказала Настя неприязненно, – В детстве, конечно, жалели – вот, мол, бедняжка, растет без матери, а отец уже старик… Я, кстати, никогда не считала папу старым, ясно?

      – Ясно, – согласился Волконский, – Я такого и не говорил…

      – Неважно, – отмахнулась она, – Жалость сама по себе отвратительна, особенно если жалеют тебя. Это унизительно.

      – Да с чего ты решила, что я тебя жалею? – он даже усмехнулся, – Молодая, красивая, учишься в престижном вузе, даже отдельное жилье имеешь…

      – Ты сказал, что я анорексичка и психопатка, – сказала Настя с вызовом.

      “Господи, – мысленно простонал Волконский, – Неужто ей среди ночи приспичило устроить скандал?”

      – Я сказал, что тебе не мешает поправиться, – терпеливо пояснил Сергей, – И справиться с депрессией.

      – У меня нет депрессии.

      Он вздохнул. Нет – так нет.

      – Разве что… немного тоскливо было, – добавила она тихо, – Когда я ушла, а ты не стал меня удерживать.

      – В тот момент это было невозможно, нет?

      Она слегка прикусила нижнюю губку.

      – Не знаю. Может, если бы ты постарался… но ты не стал стараться.

      Сергей осторожно провел ладонью по ее “русалочьим” волосам.

      – Наверное, я был неправ… но бывает, что излишняя настойчивость приводит к противоположному результату.

      – Я боюсь, – прошептала Настя и неожиданно сама обняла его за торс, прижалась – тоненькая, гибкая, теплая… он невольно напрягся, ощутив некоторое возбуждение.

      – Чего ты боишься? – спросил тоном, каким мог бы говорить с ребенком.

      – Что ты просто меня жалеешь…

      – Я же сказал – нет.

      – Мало ли. Ты мог соврать. Ты врун.