Вначале я, конечно же, не поверила, что во мне вообще есть хоть какие-то крохи таланта к этому ремеслу. Но после потихоньку стала замечать, что у меня получается. То завядшие цветы заговорю, то прокляну семью молодых тараканов на кухне. В общем, тренировалась потихоньку.
И все было хорошо, торговля зельями шла, бабуля была довольна, мне моей, хоть и небольшой, но все же своей зарплаты, хватало на то, чтобы постепенно освоиться в новом для меня мире, и городке – Ежбурге.
Ровно до того момента, как у нас вдруг не появился сосед. В котором я неожиданно вдруг узнала того самого господина, из-за которого меня и постигли все беды в моем мире!
К слову о нашем доме… Улица Добрых дел, на которой он располагался, была одной из самых примечательных в Ежбурге. И дело было даже не в какой-то ее особенной красоте или значимости. А в том, что она была удивительно узка. Какой-то гениальный архитектор расположил дома тринадцать и четырнадцать так близко, что теперь между ними едва ли мог протиснуться какой-нибудь полноватый господин. А уж о том, чтобы проехать экипажу, не было и речи.
Соответственно, и окна двух домов были направлены ровно друг на друга! Поначалу, когда я только переехала к Присцилле Нурумовне, то это не было ни для нее, ни для меня проблемой. Квартира напротив долгое время пустовала. Однако, теперь ее продали.
Собственно, о том, кому именно ее продали, я узнала, поливая цветочки на балконе. Было такое хорошее, такое чудесное утро! Птички пели, солнышко грело… И вот, оно в момент стало испорчено! Когда гадский гад решил выйти на утреннюю зарядку. Тоже на балкон. На свой.
Красивый, чего отрицать, попался мне экземпляр для ненависти. Волосы до плеч, теплого медового оттенка, нос с горбинкой, а глаза, очень темного, почти черного, карего цвета. Но это я еще и в прошлый раз приметила.
Мужчина, увидев меня, глянул совершенно равнодушно, и очевидно, что не признал. Еще бы! Столько времени прошло после его ограбления! Какое ему дело до продавщицы! А я вот запомнила его на всю жизнь! Жалкий ворюга!
Смотрела на него все время, пока он разминался, делал наклоны, тянулся, тягал гантели. После снял белоснежную рубашку, обнажая рельефный торс. Жарко ему.
– Что б ты гантелей себе ногу отдавил! – пробормотала я, вплетая совсем немножечко магии в свои слова.
Все, как учила меня Присцилла Нурумовна.
Вряд ли бы что-то заставило выронить мужчину снаряд из руки. Но очень кстати мимо пролетала птичка. По виду – жирненький баклан… Белоснежная клякса упала на плечо мужчины, тот машинально дернулся.
Бы-дыщь!
– Кцершт! – вырвалось у него, и мой враг посмотрел на меня.
Вернее, уместнее будет сказать – прожег взглядом.
Та-а-а-аким, что мне захотелось голову в песок закопать, как страусу. Жаль его не было.
– Ведьма напротив! Только этого еще не хватало! – произнес он.
Я лишь саркастически усмехнулась