– Зря на него заглядываешься, – хмуро ответила ей сестра, Чатри, тоже внимательно следя за светловолосым мужчиной. – Разве не слышала, что про него говорят?
– А что про него говорят? – глупо похлопала ресницами девушка.
– Что, не смотря на привлекательную внешность, Лайарин обладает действительно чудовищным характером. Он властный, высокомерный, острый на язык, суровый и жестокий.
– У нас с тобой совершенно разные вкусы, Чатри! – захихикала Эмили. – По мне, так это больше достоинства, нежели недостатки!
– Что ж, есть и еще кое-что, что уж наверняка должно тебя оттолкнуть, сестрица!
– Ну-ка, поделись!
– Четвертый принц проклят.
– Проклят? Не похоже! – хмыкнула шатенка.
В этот момент принц Лайарин, смахивая капельки пота со лба, как раз одержал сокрушительную победу над своим оппонентом. Громила, оступившись после подсечки, рухнул вниз, а Его Высочество моментально приставил свой меч к его горлу. Зрительские трибуны взорвались свистом и восторженными криками.
Эмили, стянув с руки браслетик с искусными плетеными кружевными цветами, привстала со своего места и бросила его вниз, ожидая, что Лайарин его немедленно поднимет и будет хранить у сердца всю оставшуюся жизнь.
Увы! Мужчина лишь саркастически усмехнулся и, будто бы не заметив подарка, отвернулся, уходя с арены.
На глазах у леди Флер выступили слезы.
– Хам!
– А я говорила! – прошипела ей на ухо сестра.
– Так что с проклятием? – шмыгнув носом, все же спросила Эмили. – Это поэтому он такой злой?
– Говорят, Его Высочество в детстве чем-то заболел. Какой-то ужасающе страшной болезнью. А его мать, королева Шайна, та, которая прибыла из чужих земель, напоила его кровью древних драконов! Мальчик вылечился, но теперь обретает облик чудовища по ночам! А еще говорят, что это чудовище разрушит наше королевство Андин!
– Ого! Неужели нет никакого способа остановить это проклятие?! Или просто выслать принца из страны?
Чатри усмехнулась.
– Проклятие гласит, что если принца захотят убить или заставить покинуть королевство, то остальные претенденты на престол погибнут из их рода. А он очень древний. И власть никто отдавать так просто не собирается.
– Какой ужас… Надеюсь, это просто нелепые слухи, – прошептала девушка.
Трибуны снова взревели, приветствуя новых участников боя, и девушки увлеклись следующим сражением, с легкостью забыв о своем разговоре.
ГЛАВА 1
Омск. 2024 год
– Зачем вы это, простите, жрете? – чуть надтреснутый голос пожилого мужчины заставил меня оторваться от моего увлекательного занятия.
Я отодвинула от себя подальше уже третью по счету пачку с чипсами со вкусом краба и запила шипучей газировкой.
Шмыгнула носом, стирая соленые дорожки потекшей туши с лица.
– А вам какое дело?
– Я – врач. Гастроэнтеролог, если быть точным. Мое сердце разрывается от боли за ваш желудок.
– Ну не напиваться же мне с горя? – усмехнулась я, потянувшись за очередной порцией хрустящей гадости, но седой мужчина с короткой стрижкой, назвавшийся доктором, оттащил от меня заветную пачку в сторону.
Вместо этого он взял стул у соседнего столика и пересел ко мне.
– Можно?
– Что вам нужно? – мне и так сейчас было не сладко, и отбиваться от маньяка вдруг решившего пообщаться, не было никакого желания.
– Говорю же – не могу спокойно смотреть, как кто-то сажает свое здоровье, которое я обычно лечу. Потом придете ко мне на прием, будете ныть, что не сможете заглотить желудочный зонт. Если честно, я тоже не могу! Поэтому мне вас уже заранее искренне жаль.
На моем лице появилась улыбка. Первая за несколько дней, наверное.
– Вас как зовут?
– Игорь Аркадьевич. Хлюпиков. Я врач в районной поликлинике. Посмотрите на сайте, если не верите, – ответил мужчина.
А после, пару секунд покопавшись в смартфоне, продемонстрировал мне свое очаровательное фото с рабочего места. На фото мужчина был изображен в белом халате в обнимку с чьим-то черепом на подставке.
Я махнула рукой.
– Да, верю. Я – Луна. Луна Мышкина.
– Необычное имя. Хотя, чего я удивляюсь? Время такое! Кругом Ангелины, Марфы, да Джульетты. А отчество? – зачем-то уточнил мужчина, на что я лишь махнула рукой.
– У меня в графе “отец” – прочерк.
Впрочем, такой же прочерк можно было ставить и напротив матери. Детство мое прошло в детдоме, и я не особенно была кому-то нужна все это время.
– Ясно. Так что заставило вас впихнуть в себя в таком количестве этот самосвал холистерина?
– Меня уволили, – призналась я, потянувшись к газировке,