Ну вот опять, так с ним случалось уже не впервой, когда он пребывал на волоске. Но опыт так и не научил вновь не доводить до этой ситуации. Он снова и снова в нее окунался – грань, наступала эта ГРАНЬ, предсмертное прозрение и желание жить, внезапно объявшее все тело. Ему это даже нравилось – так он понимал, что живет для чего-то.
Он в спешке вскарабкался на последнюю плиту Воздушного Брода, что он занимал, и что спасла ему жизнь. Он не торопился уходить с нее, он ждал, что она пропадет, как и остальные, но этого почему-то не случилось. Он всматривался в те воздушные островки, что уже исчезли – и их действительно не наблюдалось, но наблюдалось нечто – такое же размытое, как газовые извержения, колеблющие воздух, витающие в воздухе, только подсвеченные еще и блекло оранжевым цветом – и они казались словно живыми – они будто пожирали воздушные спасательные островки. Он всмотрелся в очертания.
То был огромный бугристый зверь, с яростно клокочущей головой. Он почувствовал неистовое звериное рычание, которое впрочем, было на самом деле неслышимым и невидимым, но оно проникало в глубину его сознания. Он испугался, он видел перед собой необузданного зверя, по всей вероятности не желающего допустить падения человека вниз – человек являлся пищей. А этот островок – он загнал человека в угол, человек не станет прыгать, он слишком слаб для этого – человек – еда. Да он и сам понимал, что не прыгнет, Зверь ухватит его медленное падение раньше, чем он успеет это сделать, а скорость – да она наберется только там, к моменту, витающему рядом с самой Смертью – мы всегда разгоняемся перед стремительной смертью, мы – из людей.
Зверь, наверное, присматривался, он не торопился. Не думая, что делает и даже не пытаясь пятиться, человек отскочил назад в сторону Крепости, надеясь, что так он упадет вниз – он понимал, что Зверь не будет ждать долго и лучше быть разбитым в клочья о камни или воду или что угодно, но умереть за секунду, чем неизвестно сколько времени предоставить убийственной невидимой твари, на пожирание тебя. Болезненное пожирание. Он прыгнул, но не почувствовал под ногами пустоты, они тут же встретили очередную подушку и он не затормозил, как мог затормозить бы от шока, ведь смерть дышала в пятки в прямом смысле слова. Он развернулся в долю мгновения и рванул, не думая, прямо по воздуху, так, что не успевал понять, что всякий раз его ноги находят под собой невидимую опору. Страх был так велик, что человек и не думал это осознавать.
Лишь чуть позже, когда дыхание начало гореть, он подумал о том, что возможно, куда-бы он не ступил, там его встретит спасение в опоре. Но попытка попробовать, чуть было не сбросила его вниз – это первый раз, когда он ошибся. Неужели так может везти человеку, с таким постоянством? Ведь он ошибся всего лишь единожды на сотню шагов.
Или это особая предопределенность, предназначение – прямо сейчас оказаться на