Близилось Бабье лето. Но и теперь небо было ясное, солнечное, воздух тёплый с бодрящим дуновением прохлады – даже в городе ощутима эта свежесть. Щербатов курил, но не затягивался и думал неопределённо, как-то обо всём сразу. «Приговор» не стал для него неожиданностью. Давно уже он почувствовал, что болен, но отмахивался от предчувствий: много работал, во время отпуска ездил на курорты, купался в море, загорал, но предчувствие не покидало. А в минувшем году выяснилось, что и загорать ему во вред.
И здесь, на скамейке, казалось, он глубоко задумался, на самом же деле мысли его были рассеянными и непоследовательными: то Щербатов вспоминал свое детство и невольно улыбался – счастливая пора: единственный сын в семье, баловень, сынок папенькин, второго секретаря горкома партии… И тотчас общеобразовательная школа: учился на медаль и даже сочинял стихи и слыл школьным поэтом. Он и публиковал стихотворения, но лишь в школьной стенгазете – и все читали… В Политехническом увлёкся изобретениями – что-то удавалось, но до серьёзного не дошло. А на заводе оказался в отделе технического контроля, работа серьёзная, но не творческая. Пять лет отработал, с тех пор двадцать лет неизменно в управе. Начал с малого, поднялся до предела. И всюду на хорошем счету, так что считал себя Петр Константинович заслуженным в городе человеком – и даже старался слово держать. И верно: плохо о нём вслух не говорили. И когда Щербатов пытался определить свои человеческие недостатки, он не находил таковых… Жизнь протекала достойно.
«Держись, Петр Константинович, впереди ещё год, – пошутил над собой Щербатов и даже улыбнулся, но тотчас и посуровел. Не верил он этим предсказаниям, не хотел верить. Обвёл взглядом тихий скверик: деревья стояли в летнем уборе, но с кленов уже упали первые пожелтевшие листья. И даже под ногами лежал, как ладошка, опавший лист. Щербатов поднял его и, покручивая, пристрастно разглядывал зеленоватые прожилки. «А если это последняя осень? – И в голове размеренно отозвался гулкий пульс. – И последний осенний лист в руке, а затем уже ночь и тьма? Через год? А может быть и ближе… – И тотчас захотелось убежать, скрыться. – Но от кого? От всех? От себя не убежишь, не скроешься».
Щербатов покачал головой, поднялся на ноги, вспомнив, что ждёт его служебная машина с шофером. И по мере возможности он быстро пошёл к стоянке за воротами. Удивительно, лишь одна мысль оседала в его сознании: «Сесть в машину и ехать, ехать бесцельно, не зная куда – сбежать».
Сергей, шофёр лет тридцати, откинувшись на сиденье, читал книгу… А зачем и что он читает? Чтобы не уснуть? Чтобы развлечься? Или чтобы поумнеть?..
Щербатов сел поудобнее, пристегнулся и только тогда спросил:
– А Сергей что читает?
– Читает? Да вот «Гаргантюа и Пантагрюэль».
– Забавная штука, – весомо отметил Щербатов, подумав: «Ни строчки никогда не прочёл…»
– Забавная… Сатира ещё та, вроде нашего Салтыкова-Щедрина… Куда? – спросил Сергей, сунул книгу в карман сиденья, уже поворачивая ключ зажигания.
– Отвези-ка меня домой, – просительно отозвался хозяин.
Бесшумно и мягко машина поплыла по асфальту.
Щербатов смотрел в лобовое стекло и ничего не видел, наверно не хотел видеть. А когда увидел, половину пути уже миновали. И в тот же момент боковым зрением впереди он заметил женщину на костылях. Она скакала и останавливалась, обвисая на костылях и роняя на грудь голову. И что-то заставило дрогнуть сердце Щербатова. В обычное время он этого и не заметил бы – весь мир на костылях гремит! А тут заметил и даже содрогнулся.
– Тормозни, – и указал рукой в сторону женщины с костылями.
Шофер притерся к тротуару, чуточку опередил, и машина с трепетом остановилась.
Это, оказалось, молодая женщина – до тридцати. Щербатов отстегнул ремень безопасности, открыл дверцу салона и негромко окликнул:
– Девушка, идите в машину – подвезём.
Она подняла взгляд, видимо, недоумевая.
– Это меня?
– Вас, вас, идите – подвезём…
– Да ну, что вы! Допрыгаю…
– А что, далеко прыгать?
– Да семь верст без привязки. – И пожаловалась: – Транспорт общественный по пути не ходит…
А между тем Щербатов уже выбрался из машины, обращаясь к ней:
– Как вас зовут?
– Меня? Наташей…
– Вот и хорошо, Наташа, я вам помогу – и в машину…
– Да вот, гипс сняли, а идти непривычно, – пожаловалась она в оправдание.
Шофер открыл дверцу на заднее сиденье – просторно. Помогли, и Наташа с трудом угнездилась. Костыли разместили через другую дверцу.
– Можно