– И какие же? – Даже после недосыпа ее недомуж выглядел привлекательно. И вместе с тем привычно бесил Аню. Ей были противны эти жалкие попытки проявить фальшивое участие, войти в положение «жены». Для врача показушничал, скотина.
«Ты, например! – закрыв глаза, думала она. – Когда же ты уберешься из палаты, из квартиры, из моей жизни, наконец?»
– Ей сейчас нельзя волноваться…
«Ну разумеется! Не то ребеночка потеряю…»
– Ей нужны положительные эмоции…
«Классическая музыка, например…»
– Хорошее настроение…
«Прямо чтоб до потолка прыгать!..»
– Побольше ласки, любви…
«Ага, он так и бросился меня любить и ласкать! Бежит и падает…»
– В общем, позитивный настрой.
«Да когда ж ты заткнешься-то, палач в белом халате?»
– Можете ее любимое блюдо приготовить. Вкусности – они ведь тоже радуют, настроение поднимают…
«Угум, и вызывают легкую рвоту, особенно приготовленные его руками…»
– В общем, вы меня поняли.
– Доктор, скажите, а… можно уже забрать ее домой?
«Ни в коем случае! Чтобы я там действительно померла?! Нет-нет, только не говори…»
– А вы считаете, что сумеете обеспечить жене полноценный уход?
«О да. Именно что уход. Если только из жизни…»
– Ну, вы же сами сказали: позитив, хорошее настроение, вкусности опять же. Родные стены, как говорят – они же помогают, да?
«Лучше уж лежать в больничной палате, чем сидеть в четырех стенах с тобой! Какие они мне родные, эти стены? Так и скажи, что не хочешь тут при мне дежурить, показывать свою как бы преданность и как бы беспокойство…»
– Давайте потерпим до завтра. Анализы еще не все готовы.
– Хорошо, давайте так.
Зазвонил мобильный.
– Да, Никифоров, слушаю. Я в семнадцатой. Сейчас иду, – врач отключился и положил мобильный в карман халата. – Ну все, зовут к другой мамочке. Так что до вечера, Анна. А вы, папаша, лучше принесите жене фрукты.
Виктор молча посторонился, пропуская врача. Затем прошелся по палате, выглянул в окно и только потом вернулся к Ане, осторожно присев на больничную койку. Жесткие пружины жалобно пискнули под его весом.
– Как ты… сама?
Он старался не смотреть на нее.
Она молчала, глядя в потолок.
Он не выдержал первым.
– Послушай, ну я ведь тебя не трогал! Ты сама перенервничала! А в твоем положении это вредно.
Никакой реакции.
– Почему ты молчишь? Аня?
Никакого ответа.
Когда его нахмуренное лицо заслонило обзор потолка, ее чуть не стошнило. Пришлось закрыть глаза.
Он хотел схватить ее за плечи, хорошенько встряхнуть – так, чтобы открылись глаза, чтобы они смотрели на него…
С трудом отогнав подобные мысли, Виктор с шумом выпустил воздух и тяжело сел на табурет, стоявший у тумбочки. И вовремя: в палату вошли новые посетители.
– Анечка!
Она резко открыла глаза,