Не избежал конфуцианской историзации и легендарный правитель Фу Си, пребывавший у власти, как принято считать, с 2852 по 2737 год до н. э. К тому, сколь много невероятного и полезного сумел он сделать за 115 (!) лет своего правления, мы еще вернемся, пока же самое главное для нас – что именно Фу Си все известные источники приписывают изобретение так называемых ба гуа – восьми гадательных триграмм, впоследствии развитых в гексаграммы, которые и явились основой текста «Книги перемен».
По преданию, Фу Си однажды увидел, как из реки Хуанхэ выплыла на берег огромная черепаха (в некоторых источниках говорится о драконе-лошади), на спине которой были начертаны таинственные знаки, состоявшие из сплошных и прерванных посередине черт. В их сочетаниях Фу Си увидел систему символов, соответствовавших его представлениям о мироздании, где главенствовали небо и земля, из взаимодействия которых рождались все вещи и явления, живое и неживое. Символы эти Фу Си изобразил таким образом:
Каждый из символов (триграмм) имел свое название, указывал на определенное свойство и выражал конкретный образ:
1) триграмма цянь (творчество); свойство – крепость, образ – небо;
2) дуй (разрешение); свойство – радостность, образ – водоем (озеро);
3) ли (сцепление); свойство – ясность, образ – огонь (солнце);
4) чжэнь (возбуждение); свойство – подвижность, образ – гром;
5) сюнь (утончение); свойство – проникновенность, образ – ветер (дерево);
6) кань (погружение); свойство – опасность, образ – вода;
7) гэнь (пребывание); свойство – незыблемость, образ – гора;
8) кунь (исполнение); свойство – самоотдача, образ – земля.
Кроме того, каждая отдельная триграмма символизировала время года в зависимости от движения Солнца и Луны.
Понятие сенсации едва ли существовало в столь давние времена. Однако трудно подобрать более подходящее слово, чтобы охарактеризовать эффект, который произвело появление в XXVIII веке до н. э. системы из восьми триграмм, имевшей для тогдашней науки прорицания не меньшее значение, чем для современной физики уравнение E = mc 2. Ведь если прежде предсказатель судьбы на свой страх и риск истолковывал узоры на панцире черепахи, принимая во внимание поворот ее шеи во время гадания и даже выражение ее глаз; если, гадая по тысячелистнику, тоже всецело полагался на интуицию и во многом решал наугад; если авторитет его целиком и полностью зависел от того, насколько часто волею случая судьба клиента складывалась именно так, как ему ее предсказывали, то отныне в руках гадателя была система, неслучайность которой подтверждалась