А потом…
Тишина.
Глубокий космос. Неизвестные координаты.
Оно движется.
Как всегда.
Как должно.
Садовник.
Следующая цель – цветущая.
2136 год. Глубины Энцелада.
Лёд треснул.
Станция *«Глубина-2»* погружалась в хаос. Датчики, ещё минуту назад фиксировавшие стабильные показатели подлёдного океана, теперь зашкаливали. На экранах мелькали абсурдные цифры: температура падала до абсолютного нуля, затем взлетала до тысяч градусов, как будто законы физики перестали работать.
– «Это не ошибка,» – прошептал главный инженер Лена Кортез. – «Оно меняет саму реальность.»
Над станцией, за километрами льда, что-то двигалось.
Не корабль.
Не астероид.
А отсутствие – чёрное пятно, пожирающее свет.
– «Оно прорвалось в океан,» – доктор Ричард Вейл, астробиолог, сжимал в руках планшет с данными, но цифры уже не имели смысла. – «Точно так же, как на Титане.»
Лена бросила взгляд на главный экран. Подлёдный зонд «Нерей», опущенный в океан неделю назад, передавал последние кадры:
Вода кипела.
Но не от тепла.
От разрыва.
Струи гидротермальных источников, обычно тёплые и насыщенные органикой, теперь закручивались в странные спирали, словно затягиваясь в воронку. А в центре…
Оно.
То, что стёрло Титан.
– «Мы должны предупредить Землю,» – голос Ричарда дрожал.
– «Уже поздно,» – Лена показала на экран связи.
Частоты были заполнены шумом.
Но не случайным.
В нём был ритм.
Как код.
Как речь.
– «Оно уже говорит с нами.»
Орбита Земли. МКС.
– «Повторяю, ЦУП, мы теряем Луну!»
Командир станции Михаил Волков вцепился в поручни, наблюдая, как тёмное пятно расползается по поверхности спутника.
Не взрыв.
Не столкновение.
Луна стиралась.
Кратеры исчезали, как наброски карандашом, тронутые ластиком.
– «Михаил, что там происходит?!» – в динамиках голос центра управления полётами звучал искажённо, словно его пропускали через фильтр.
– «Оно здесь,» – прошептал он.
За иллюминатором Земля сияла голубым светом.
Но теперь на её фоне появилось нечто.
Тонкое.
Длинное.
Как щупальце.
Как скальпель.
Глубины Энцелада.
– «Оно не просто уничтожает,» – Лена смотрела, как экраны один за другим гаснут. – «Оно… редактирует.»
Ричард не ответил.
Он смотрел в иллюминатор.
Лёд перед станцией трескался, но не от давления.
От прикосновения.
Тьма просачивалась сквозь трещины.
И в ней…
Глаза?
Лица?
Фрагменты чего-то, что когда-то было жизнью?
– «Оно собирает нас,» – пробормотал он. – «Как данные.»
Последний экран погас.
Но перед этим на нём мелькнуло одно слово:
Конец