– Увидим, конечно. Сейчас и поедем. Только обнять их у тебя не получится, придётся потерпеть.
…Плотный поток встречающих распался сначала на разноцветные ручейки, потом – на отдельных людей, которые ныряли в белые двери с загорающимися наверху номерами. У семьи Кан был номер 147. И вот: горит!
– Один, четыре, семь! Бабушка, нам сюда! – Чхон Иль буквально вбежал в дверь, за которой обнаружилась небольшая комнатка, где вместо стены стояла плексигласовая перегородка. А за перегородкой – о, счастье! – папа. Такой же, как и три с половиной года назад, просто немного похудевший и потемневший, как дорогое дерево, долго пролежавшее в воде.
– Папа, папа! – закричал Чхон Иль, и забился о стекло, как мотылёк.
– Сынок! – папа Кан встал на колени и прижал обе ладони к стеклу, а Чхон Иль прижал свои, так и вышло, что они будто бы играют в «хлопушки».
– Чхун Сим, родной мой, а где Хоннён? – Чхон Иль не сразу сообразил, что речь идёт о маме, но почему-то сразу догадался, что произошло что-то страшное, чего никогда и никому не исправить. Отец молчал долго, а потом сказал:
– Не уберёг…
Чхон Иль так и замер, не смея вдохнуть даже когда сожжённый в лёгких воздух начал печь его изнутри. Серебряное облако – светлый туман с контурами цветущих гибискусов – опустилось на его плечи. Оно окутало Чхон Иля тонким запахом яблонь и степной пыли, обняло теплом, и когда он окончательно в нём утонул, – пришло понимание. Воздух на крике ворвался в лёгкие, Чхон Иль поперхнулся и закашлялся.
Он плакал.
Вторая на Энцеладе
– Что там, на дворе? Морозец, небось, а? Весна-то когда по календарю?! – заорал рыжий парень с веснушками такими крупными, что казалось, он весь такой – в апельсиновом соке купаный. И стоило только перешагнуть порог шлюзовой камеры – ни секунды не подождал, будто тут и сидел, дожидаясь, пока поисковая партия вернётся в купол. Чхон Иль ткнул весельчака кулаком в плечо, тот даже пошатнулся:
– Через два миллиона лет спроси, отвечу точнее!
– Товарищ главный инженер, а нельзя ли полегче? – рыжий потёр плечо. – Как конь копытом, честное слово.
– Да ты коня-то видел вообще, Маркуц? – ядовито спросила у него девушка с ежиком светлых, почти прозрачных волос, космобиолог станции «Энцелад-БРИКС». – Ты же лунатик, откуда на Луне кони?
– Не «лунатик», а «селенит», Карпова. Се-ле-нит. А про коней могу пояснить: у меня, как у всех инженеров, образное мышление, а значит, – я могу представить себе коня во плоти. И последствия от удара копытом – тоже. Если же говорить о…
– Заканчивайте, коллеги, ваша пикировка не к месту. Напомню, нам до корабля надо ещё неделю как-то продержаться и никого не убить, – темноволосая женщина с нашивкой психолого-медицинской службы закончила отмеривать препараты, и раздавала всем колбочки с лимонно-жёлтым желе – суточную