Историки особенно подчеркивают его колоссальную работоспособность: «никто не мог или, возможно, не был склонен работать до поздней ночи так, как это делал Монтекукколи»[22]. Сам Раймондо вполне отчетливо осознавал свои преимущества перед другими, о чем не стеснялся хвастаться: «Путешествия, которые другие привыкли совершать за 15 и 20 дней, я всегда совершал за 8 и 10. Если другие привыкли спать целиком всю ночь, то я (по обычаю с отрочества, который потом вошел в привычку) никогда не сплю больше, чем полночи. Время, которые другие проводят в азартных играх и других развлечениях, я использовал для размышлений и занятий своим ремеслом. Те возможности, которые другие видят [только в момент], когда они представляются, я узревал даже тогда, когда они не представлялись. Потому что я не ждал, пока они придут ко мне, но искал их и шел, чтобы встретить их снова, и я мог бы составить их длинный перечень. Это те вещи, которые укорачивают искусство, которое само по себе длинное, и могут сделать человека на несколько лет старше»[23]. Отмеченное хвастовство, кстати, не являлось в тот период чем-то уникальным: Раймондо Монтекукколи, согласно Кауфманну, можно назвать типичным примером «человека эпохи барокко», в котором неуверенность и страх собственных недостатков сочетались с пышностью и позерством. Историки уже давно зафиксировали у него манию «записывать… все и вся, чтобы иметь документальные свидетельства каждого момента своего официального и интеллектуального существования…»[24].
Одной из главных черт его характера можно назвать и зависть. Нельзя не отметить то, как ревниво относился Монтекукколи к успехам конкурентов по военной и придворной службе (например, когда Суша произвели в тайные советники). Письмо 1644 г. свидетельствует и об «интернациональном» характере его зависти, поскольку он следил и за карьерным ростом не только императорских, но иностранных генералов. Его болезненная зависть к успехам конкурентов объясняется в литературе скрытой неуверенностью в себе[25]. Историк Кауфманн приписывал Раймондо страх оказаться в невыгодном положении и относил его зарождение ко времени пребывания в шведском плену, с чем, пожалуй, можно согласиться. В «Цибальдоне» Монтекукколи поместил цитату из Фрэнсиса Бэкона: «Чтобы сделать свое состояние… недостаточно знать себя, необходимо также найти способ показать себя в выгодном свете»[26]. Необходимость напоминания о себе, признания собственных заслуг и получения должного вознаграждения проходили в условиях сильной конкурентной борьбы при дворе, где в ход пускалось все: от громкой саморекламы и заручения протекциями до интриг и клеветы против соперников. В силу этого, отмеченное у Раймондо историками «совершенно ненасытное стремление к продвижению по службе, возвышению и материальному признанию»[27] вряд