Гнездо Красной Птицы. Владимир Фёдорович Власов

те придумывали, и переделывали их, подгоняя под свои теории. Так Фарадей и Максвелл, создавая основы видения электродинамической картины мира и развития учения об электромагнитном поле, похищали идеи философского континуализма, над которыми работали в своих опусах Декарт, Лейбниц и Бошкович. Вероятно, поэтому во всех этих идеях не было ничего нового, и все учёные топтались на одном месте, держась за одни и те же идеи, боясь совершить шаг в сторону или смело отправиться вперёд, не обращая внимания ни на кого.

      Но как же познать истину при изучении онтологии? Что мне сказать Татьяне? Так уж получилось, что мы с ней родились разными: она женщиной, а я – мужчиной. И функции у нас с ней в этой жизни разные. Она рожает детей, а я помогаю ей зачать ребёнка. И здесь ничего не поделаешь. Мы сообща с ней даём жизнь новому человеку, так же как и мы получили свою жизнь от наших родителей. И этот мир, где мы появились с ней, мы абсолютно не знаем. Как всё здесь происходит, и что случается: мы только видим, и даже участвуем в этом, а почему это существует, мы не знаем. Мы пытаемся понять, но наш разум не способен проникнуть в тайны мира. Бытие, «как такое» не постигнуть нашим умом. И никакая философия помочь нам в этом не может, потому что любые естественно научные данные всегда ограничены определёнными фрагментами материального мира, а любая научная теория имеет ограниченную область применимости. Мы способны лишь в уме построить какую-то онтологическую модель, но она будет всегда фрагментарной, и не способной нам дать универсальные знания, которые бы помогли нам понять пространство и время. Умозрительно мы, конечно, можем представить себе мир «сам по себе». Но он весь будет соткан из наших гипотез и множества произвольно созданных теорий, из которых будет трудно создать общую концепцию, которая всегда будет складываться сложной, опосредственной и неоднозначной. В этой работе мы всегда будем скатываться на позицию Рудольфа Карнапы с его духом субъективизма и конвенционализма, далёкую от объективной реальности, потому человеческое познание и объективный мир несовместимы друг с другом. Всегда между ними будет стоять бессильная гносеология, исходящая от несовершенного человеческого разума, который хоть и развивается со временем, но, тем не менее, всегда остаётся на низшем уровне по сравнению с недосягаемой для него областью божественного разума. Хоть Энгельс и говорил, что «с каждым составляющим эпоху открытием даже естественноисторической области материализм неизбежно должен изменять свою форму», но формы любой философии будут меняться, а истинная сущность существующего мира будет всегда ускользать от человеческого понимания. С каждой эпохой человеческие идеи и представления о мире будут множиться, человеческий ум развиваться, но он всегда будет топтаться на интерпретации уже добытого опыта в естествознании. Последнее такое топтание продолжается на научной картине мира Эйнштейна и на его современном стиле физического мышления. Хоть он и построил новую