Харон
Машина катится по полю —
Не грузовик, а сирота.
Антона, Виктора и Толю
Везёт в себе машина та.
Они убиты в Запорожье,
И командир их там убит.
Трясёт машину бездорожье,
Что так иных шофёров злит.
Вот только этого – едва ли,
Ему давно знаком маршрут:
Парней он возит на «Урале»
Почти что год, как служит тут.
А кузов полон – так в прицепе
Рядами едут пацаны,
Хоть сам он кроме этой степи
Не видел, собственно, войны.
Погрузят-выгрузят – и трогай.
Геройства нет, и страха нет.
Лишь в кобуре висит убогой
На всякий случай пистолет.
Не видя лица пассажиров
И никогда не знавши их,
Шофёр ведёт машину живо,
Как будто сам везёт живых.
А пацанам-то по итогу
Неведом тот и этот свет.
Но, впрочем, он их возит к Богу,
И вот у Бога мёртвых нет
«Над крышей немосковской средней школы…»
Над крышей немосковской средней школы
Торчит луна в последней трети мая.
Здесь подрастали дети кока-колы
В провинции бесплатного вай-фая.
Засвеченные плёнки детской веры
Лежат в эмалированной коробке.
Из пионера путь в пенсионеры
Проделала отчизна очень робко.
А мир ещё бликует ярко-красным,
Как будто бы его не обманули.
Да только вот теперь уже неясно —
Далёкое прекрасным назову ли.
Прекрасное замешано на страхе,
За словом по карманам лазать плохо
Таким, чьи светлы головы на плахе,
Чья Родина – поля чертополоха.
А дети, эти белые листочки,
Всё по ветру кружили да не знали,
Что, хоть у них душа без оболочки,
Задень её – она подобна стали.
Им двадцать лет, и снится сон весёлый:
Экзамены сданы, шпаргалки смяты.
Под крышей немосковской средней школы
Спят перед штурмом русские солдаты
«Пока одни в окопах – другие в чартах-топах…»
Пока одни в окопах – другие в чартах-топах,
И тем и тем от этого смешно.
Мальчишки и девчонки мечтали о Европах,
Но заперто петровское окно.
Вот перед нами зумер и блогер Третьеполов,
Родившийся в двухтысячном году.
Он ненавидит люто татаровых монголов
И презирает русскую орду.
А вот сержант Артёмов с медалью за отвагу
С пятнадцатью друзьями в соцсетях.
Он не успел скататься попить пиваса в Прагу,
Но русскою ордою он пропах.
И блогер Третьеполов, и штурмовик Артёмов
Воспитаны одной эпохой «пост»:
Пост-время, пост-ирония, стоит апостол тёмный,
Живёт Беслан, играется «Норд-Ост».
Идут сержант и блогер одним июньским полем,
И