Но зато я прекрасно понимал, для чего нужны коровы. Коровы были нужны для того, чтобы в кладовой ежедневно появлялись новые трехлитровые банки парного молока с толстым, почти на четверть емкости, слоем густых сливок. По соседству стояли такие же банки с простоквашей. Рядом из небольшого марлевого мешка в таз стекала молочная сыворотка. А в мешке был вкуснющий свежий творог.
Коровы были нужны для того, чтобы дарить детям радость! И капельку счастья. Потому что литровая кружка парного молока с краюхой белого хлеба да тарелка свежего творога, присыпанного сахарным песком, – это было настоящее счастье! В десять лет.
Пасти деревенских коров и овец было нетрудно. Нужно было лишь целый день провести на ногах, бегая за бестолковыми овцами, которые постоянно пытались залезть в какие-то кусты. И за коровами, так и норовившими забрести в ближайшее болото. С учетом того, что в Завидовском заповеднике всегда водилось множество волков, наше маленькое, но неугомонное стадо нужно было не только пасти, но и защищать. Для этого поначалу я носил с собой ивовый прутик. Мысленно представляя, как буду делать этим прутиком «а-та-та» волкам, которые попытаются обидеть моих бедных овечек или добрых коровок.
По мере взросления я заменил этот прутик на большой березовый дрын. Понимая, что добрым словом волкам можно попытаться многое объяснить, но с помощью большого березового дрына проще сделать так, чтобы они меня лучше поняли.
Возможно, летом волкам хватало корма и без моего стада. А возможно, грозный вид десятилетнего гнома с березовым дрыном в руках казался волчьей стае настолько смешным, что она хохотала на весь лес. И обходила юного пастуха стороной. Ведь все знают, что когда тебе смешно, то не так голодно.
Как бы то ни было, я успешно веселил волков, пас и охранял коров и овец. А по вечерам коровы дарили мне молочную и творожную радость. Это было правильно.
Иногда меня отправляли ворошить сено. Но больше всего мне нравилось ходить с дядей Валей в питомник, чтобы ухаживать за саженцами молодых сосен, которые он потом высаживал на делянках вместо спиленных деревьев. Дядя Валя был лесником. А на войне был войсковым разведчиком, командиром разведотделения в кавалерийском корпусе Доватора. После тяжелого ранения стал механиком-водителем танка Т-34. Прошел всю войну, с октября 1941 года по май 1945-го.
Тогда мне казалось странным, что дядя Валя разговаривает с каждым деревом, словно с живым человеком. И только многие годы спустя я понял, что все эти деревья он высаживал в память о своих погибших товарищах. А потому