– Фрида, – спросил К. полушепотом, – вы что, очень хорошо знаете господина Дупля?
– Еще бы, – отвечала та, – очень даже хорошо. – Она прислонилась возле К. к стенке, кокетливо одергивая свою легкую, кремового цвета и, как только сейчас заметил К., с вырезом блузку, которая, однако, все равно смотрелась на ее тщедушной фигурке словно с чужого плеча. Потом добавила: – Разве вы не помните, как смеялась Ольга?
– Да уж, бескультурье, – отозвался К.
– Нет, – вполне мирно заметила Фрида. – Тут было чему посмеяться, вы спросили, знаю ли я Дупля, а ведь я… – тут она невольно слегка распрямилась, и снова на К. упал ее победный, неведомо что сулящий взгляд, со смыслом ее слов никак не вяжущийся, – а ведь я его возлюбленная.
– Возлюбленная Дупля? – переспросил К.
Она кивнула.
– Но тогда вы, – проговорил К. с улыбкой, чтобы не впустить слишком много серьезности в их разговор, – тогда вы очень уважаемое для меня лицо.
– И не только для вас, – отозвалась Фрида вполне приветливо, но на улыбку не отвечая.
Однако К. знал, как ее осадить, чтобы не важничала, и немедля пустил это средство в ход, задав вопрос:
– А в Замке вы уже бывали?
Однако средство не подействовало, ибо она ответила:
– Нет, но разве не достаточно того, что я здесь, в буфетной?
А тщеславие у нее, похоже, и впрямь необузданное, и именно на К., судя по всему, она вознамерилась вдоволь его потешить.
– Ну конечно, – поспешил заверить К., – здесь, в буфетной, вы ведь все равно что хозяйка.
– Именно, – подтвердила она, – а начинала батрачкой, скотницей в трактире «У моста».
– С такими нежными ручками, – то ли спросил, то ли отметил К., сам не зная, просто так он ей льстит или и в самом деле прельщен. Руки у нее и вправду изящные и нежные, но, с другой стороны, их ведь можно назвать и невыразительными, слабыми.
– На это тогда никто не смотрел, – проговорила она, – да и сейчас…
К. бросил на нее вопросительный взгляд, но она покачала головой и ничего больше говорить не стала.
– Разумеется, – сказал К., – у каждого свои секреты, и вы о своих не станете говорить со случайным человеком, которого знаете всего полчаса и у которого даже не было возможности хоть что-то вам о себе сообщить.
Однако это замечание, как оказалось, вышло неудачным, оно словно пробудило Фриду от некой благоприятной для К. полудремы: она тотчас же деловито извлекла из кожаной сумочки у себя на поясе деревянную затычку, закрыла ею глазок и сказала К., явно с трудом стараясь скрыть от него перемену в своем настроении:
– Да нет, относительно