Мнемофаг. Владимир Евгеньевич Лазовик

светом фонарей. Вот мост через темную ленту реки – огни отражались в неподвижной воде, создавая иллюзию второго, подводного города.

      Он проезжал мимо витрин магазинов, где манекены застыли в неестественных позах под светом дежурных ламп. Мимо закрытых кафе, где стулья были составлены на столы. Мимо парков, темных и таинственных, где лишь изредка можно было различить силуэты деревьев.

      Эта ночная пустота и тишина действовали на Петто двояко. С одной стороны, она успокаивала, давала ощущение простора и свободы после тесноты архива. С другой – в ней было что-то тревожное, словно город затаил дыхание, и в этой тишине могли проснуться те самые тени прошлого, которые он сегодня ощутил так явственно.

      Он свернул на проспект, ведущий к «Галерее Времен». Издалека уже виднелась громада торгового центра – темная, лишь с несколькими дежурными огнями и светящейся вывеской над главным входом. Днем это было место притяжения, средоточие жизни и потребления. Ночью же оно казалось огромным мавзолеем, спящим китом, выброшенным на берег городского океана. И где-то там, в его чреве, на третьем этаже, покоился забытый поэт XVIII века.

      Петто сбавил скорость, подъезжая к служебному входу ТЦ, расположенному с тыльной стороны здания. Здесь было совсем темно и безлюдно. Он остановил машину у металлической двери, заглушил мотор. Тишина стала почти абсолютной, нарушаемая лишь отдаленным гулом ночного города.

      Он посидел мгновение в машине, собираясь с духом. Взглянул на часы – было ровно 23:00. Время пришло. Он глубоко вздохнул, открыл дверцу и вышел в прохладную ночь навстречу пустому торговому центру и его тайнам.

      Выйдя из теплого салона ультрамобиля, Петто почувствовал, как ночная прохлада коснулась его лица. Он на мгновение замер, не спеша идти к служебному входу. Город вокруг жил своей тихой, ночной жизнью, и отсюда, с этой почти безлюдной точки у тыльной стороны торгового центра, он ощущался особенно остро.

      Он поднял голову. Небо над Фальтико было не черным, а скорее темно-фиолетовым, подсвеченным снизу рассеянным сиянием городских огней. Облака, подгоняемые легким ветром, медленно плыли, то открывая, то скрывая редкие, бледные звезды. Контуры крыш и шпилей на фоне этого неба казались вырезанными из черного бархата. Знакомые очертания Королевского замка на холме, иглы Кафедрального собора, массивные силуэты старых зданий в центре – все это создавало неповторимый, немного меланхоличный пейзаж ночного Фальтико. Города, который он любил своей тихой, архивной любовью, со всеми его слоями, шрамами и тайнами.