Он явно не ожидал от меня счастливой улыбки.
– Я любила господина? – спрашиваю я с подозрением.
Рикки смотрит на меня так, как могут только дети, которые еще не понимают смысл слова «любовь». И запросто выдает:
– Вы мне говорили как-то, что любите только деньги и чай. Ну, и меня чуть-чуть.
Последнее он добавляет, засмущавшись.
Ого! Вот это новости. Милашка, что смотрела на меня из зеркала, была еще той ледышкой.
Только деньги и чай?
Поэтому она вышла замуж за столичного жителя?
– Рикки, а ты не знаешь, как мы с господином познакомились?
– Конечно, знаю! Об этом вся прислуга говорила целый месяц. Однажды господин ехал по торговому пути и чуть вас не сбил. Чтобы загладить свою вину, он скупил у вас половину чая, а потом понял, что без вас не уедет. Забрал вас в город.
Значит, со стороны мужа была любовь, а с ее – расчет?
– Рикки, а что ты говорил про долг Руфусу?
Мальчуган сразу грустнеет, смотрит на меня, наклонив голову, словно не хочет отвечать, но и молчать не смеет.
Молчание затягивается.
– Не хочешь говорить? – спрашиваю я. – Или не знаешь?
– Знаю только, что Руфус вас шантажировал.
– Чем?
– Что расскажет о вас господину.
Значит, связь таки была. Неужели она началась как случайная? Или принудительная? С этого Руфуса станется – явился сюда, вел себя так, словно домой пришел, а я его служанка.
«Алисия, не расскажешь, что произошло?» – обращаюсь я внутрь себя.
Ответом мне тишина.
Такое ощущение, что единственное, в чем готова содействовать прежняя хозяйка тела, – это чай.
Точно, это же ее любовь! А какая вторая?
Я припомнила слова Рикки, и в голове вспыхнуло: деньги.
Выходит, настоящая Алисия – достаточно меркантильная девушка, как бы неприятно ни было это осознавать. Но я-то другая. И мне ее репутацию надо привести в порядок.
Рикки как-то незаметно засыпает прямо за столом чайной. Я беру его на руки, переношу на свою кровать. Снимаю с него обувь, укладываю в кровать и достаю чистый плед из шкафа.
Выхожу в зал чайной и оглядываюсь. Да тут море работы. Похоже, сон мне сегодня не светит.
И пусть завтра придет лишь один человек – это уже будет прорыв. Один – не ноль!
Первым делом я выхожу во двор и смотрю на покосившуюся вывеску. Беру метлу, стряхиваю пятилетнюю грязь с букв и вензелей, а потом сооружаю импровизированную стремянку из стола и стула.
В кладовой нахожу молоток и гвозди. Уж вбить железяку-то я смогу!
Приходится немного постучать, чтобы вывеска висела ровно, но Рикки даже не просыпается. Умаялся, бедняжка!
А самой чайной необходимо провести ревизию. Я нахожу всего пять стульев, которые можно было бы оставить – у остальных нужно менять обивку.
Это мало, очень мало. Но все же пять – лучше, чем ничего.
Из этого можно даже развить целую концепцию – уединенного чаепития. Наслаждения чаем наедине с собой.
Я