Ни того, как почти бегом выбежал из кабинета и остановил у выхода Садовскую, ни того, как, едва ли не кланяясь ей, заводил обратно на глазах у изумленной секретарши. Ни того, что почти насильно вытащил из сумочки не менее изумленной Садовской бумагу. И как звонил по телефону в Кировский район и долго орал в трубку, что он им там все зады поросячьи поотрывает, если они старушке не помогут. Ни того, как извинялся перед ней за всех и себя в том числе.
Как поставил на ее бумаге свою размашистую подпись, закрепив последнюю печатью и припиской «Выдать, что положено!». Как провожал после Садовскую самолично до выхода. И как потом, вернувшись в кабинет, выдернул из-под главного телефона длинный, толстый провод. Как вышел в коридор и, проходя мимо секретаря, крикнул ей:
– Меня не беспокоить!
Затем, зажав в руках провод, поспешил с ним на крышу мэрии. Ни даже того, как завязывал один конец провода на шесте выпирающей антенны, а другой у себя на шее. Завязав, стал спускаться к краю крыши. Но вдруг оступился и упал на колени, толстый провод, мгновенно врезавшись ему в шею, привел его в чувство, и белая пелена упала с глаз. Он «очнулся», осмотрелся и заорал:
– А-а-а!
А увидев у себя на шее провод, и вовсе зашелся в крике. Его глаза расширились от ужаса и непонимания того, что происходило с ним.
Внизу, привлеченные криком, стали собираться люди; они переговаривались, задирали кверху головы, показывая руками на крышу, но не видели Осипова, а он не видел их. Но кричал, продолжал кричать, все громче и громче:
– Помогите! Спасите! Люди! Охрана! Кто-нибудь! А-а-а!
Он кричал и одновременно пытался развязать провод у себя на шее, но ослабевшие вдруг пальцы не подчинялись ему и не развязывали, а казалось, наоборот затягивали провод все туже и туже. Нож, нужен нож или что-то острое, где взять? В отчаянии он опустил руки и перестал кричать, но тут же встряхнулся. Нет! Я не хочу умирать! Нет! И тут услышал мелодичную трель, раздававшуюся из кармана пиджака. Мобильник! Вот оно спасение! Осипов совершенно забыл о нем. Трясущими руками он вытащил из кармана пиликающий телефон, но не успел сказать и слова, маленький гладкий мобильный, вдруг, точно рыбка, выскользнул из его руки и камнем полетел вниз.
– Вот черт! – выругался Осипов.
Ему снова стало страшно. И он снова закричал:
– Помогите! Ради бога! Кто-нибудь! Я не хочу умирать! Умоляю!
Внизу послышался вой полицейской сирены и Осипов обрадовался. Услышан! Спасен! Не прошло и минуты, как на крыше раздались шаги. Обрадовавшись еще больше, он встал с колен и сразу увидел двух охранников, спешивших к нему.
– Виктор Николаевич! Мы сейчас, сейчас поможем!
– Провод! Обрежьте, провод! – завопил он, едва охранники оказались рядом. Те не раздумывали, один схватил провод, другой, вынув из брюк перочинный ножик, принялся перерезать его. Глаза Осипова засияли. Но дальше, дальше произошло то, что не ожидал ни он, ни охранники. И объяснений тому не было!
Провод вдруг, точно живой, взметнулся вверх и, изогнувшись как змея, вырвался