Курс истории древней философии. Николай Трубецкой

мы находим в древних сказаниях: роковая опасность для Зевса заключается в его браке с Метис, которую он проглатывает по совету Геи, «дабы царскую честь не получил вместо Зевса другой из вечных богов», так как от Метис суждено было родиться премудым чадам – сперва Афине, равной отцу мудростью и силой, а затем сыну – Царю богов и людей, дерзкому сердцем. По другим преданиям, следы которых можно найти в вышеупомянутой XIV песне «Илиады» и в гомеровском гимне пифийскому Аполлону, опасность заключалась и в браке с самой Герой.

Власть богов

      Сознание ограниченности богов, которым обусловливается вся внутренняя драма греческой религии, сказывается в представлениях о происхождении богов, об их воцарении и о самом их царстве, об управлении миром. В XV песне «Илиады» Посейдон отвечает Ириде, посланнице Зевса (185–200):

      Так могуществен он; но слишком надменно вещает,

      Ежели равного честью меня укротить насильно грозится.

      Трое нас братьев от Кроноса, Геей рожденных, —

      Зевс громовержец, да я и Аид, преисподних владыка;

      На трое все делено, и каждому царство досталось;

      Жребии бросившим нам в обладание вечное пало:

      Мне – седовласое море, Аиду же мрак преисподней,

      Зевсу широкое небо досталось, в эфире и в тучах,

      Общею всем остается земля и Олимп многохолмный.

      Нет, по внушениям Зевса жить никогда я не стану,

      С миром пускай остается на собственном третьем уделе,

      Силою рук он меня, как ничтожного, пусть не стращает:

      Дщерей своих и сынов для Зевса приличнее будет

      Грозным глаголом обуздывать – тех, что на свет

      породил он,

      Кои веленьям его покоряться должны поневоле.

      Под конец Посейдон покоряется, хотя разгневанный (νεμεσσηυειζ) θ с угрозами:

      Ныне, хотя негодуя, воле его уступаю,

      Но объявляю: и в сердце моем сохраню я угрозу…

      Таким образом, согласно этим представлениям, власть над миром делится между несколькими богами. Зевс был только старшим и высшим из них (по Гесиоду, он моложе своих братьев), а потому, несмотря на свое превосходство, он не может играть роль всемогущего Промысла, управляющего миром. Такое понятие, правда, так или иначе, всегда связывается с представлением о «богах», вообще о «боге» и в особенности о верховном боге. Но вместе с тем, поскольку и такой бог сознается ограниченным, он сам подчиняется року, судьбе. С одной стороны, «богам» или верховному богу приписывается царство, с другой – они подчиняются безымянной силе, которая олицетворяется в образе Фемиды, Мойры и т. д. Это противоречие присуще как всему религиозному миросозерцанию греков, так и воззрениям их отдельных поэтов и мыслителей. Так, уже у Гомера судьба, рок является как нечто положенное самими богами (Διοζ αισα, αισα θεων, θεσφατον); ρ другой стороны, сам Зевс и боги подчиняются судьбе. Зевс взвешивает