Джон. Спасибо, дорогая.
Ты тоже так думаешь?
– Да, конечно. Я думаю, это «Сержант Леннон». Я, правда, не знаю, куда он впишется, как он впишется в парадигму рок-н-ролла и поколения и во все остальное, но я знаю, что́ это. Это нечто иное, другая дверь.
Как ты думаешь, The Beatles будут снова записываться вместе?
– Я записываюсь с Йоко, но не собираюсь записываться с каким-то эго-маньяком. Сейчас в альбоме есть место только для одного. Нет резона, просто нет резона. Одно время был смысл это делать, но больше его нет.
У меня была группа, я был певцом и руководителем; я встретил Пола и решил принять его в группу, и он согласился. Было ли лучшим решением принять в группу парня, который превосходил участников группы, да или нет? Сделать группу сильнее или самому быть сильнее? Я решил принять Пола и укрепить группу.
Ну, а потом Пол познакомил меня с Джорджем, и мы с Полом должны были решить, принять ли Джорджа. Я послушал игру Джорджа и сказал: «О’кей, ты принят»; так нас стало трое. А потом постепенно остатки группы просто отпали. Так это произошло; вместо того, чтобы работать в одиночку, мы создали единый прочный формат и равенство.
Джордж лет на десять моложе меня. Я не носился с ним, когда он впервые появился. Он ходил за мной повсюду, как ребенок, все время крутился рядом. Меня это не трогало. Этот парень играл на гитаре и, более того, был другом Пола. Прошли годы, прежде чем я с ним подружился и стал воспринимать как равного. У нас все время менялись барабанщики, потому что людей с ударными инструментами было мало; барабанщики ценились. Как правило, они были идиоты. Потом мы пригласили Пита Беста, потому что нужен был барабанщик: на другой день мы уезжали в Гамбург. Мы сами прослушивали его. Существует миф о том, что Пит Бест – это The Beatles, а мать Стюарта Сатклиффа пишет, что это он – The Beatles.
А ты – это The Beatles?
– Нет. Я не The Beatles. Я – это я. Пол – не The Beatles. Брайан Эпстайн не был The Beatles, и Дик Джеймс[42] тоже. Взятые по отдельности, они работают в одиночку. Джордж пел в одиночку и со своей группой Rebel Rousers, а потом к нам пришел. Никто не The Beatles. Как можно ими быть? У каждого своя роль.
Как бы ты оценил таланты Джорджа?
– Не хочу его оценивать. Джордж еще не создал того лучшего, на что способен. Его таланты развивались годами, и он работал с двумя чертовски одаренными авторами песен и многому у нас научился. Я бы не возражал быть Джорджем, невидимкой, и научиться тому, чему он научился. Возможно, иногда ему бывало трудно, потому что мы с Полом такие эго-маньяки, но это игра.
Меня интересуют концепции и философии. Мне не интересны обои, каковыми является почти вся музыка.
Когда ты понял, что твоя музыка превосходит…
– Люди вроде меня сознают свой так называемый гений в десять, восемь, девять лет… Я всегда думал: «Почему никто не открыл меня?» В школе… разве не было заметно в школе, что я умнее всех остальных? Что же, учителя тоже глупые? И все они были носителями информации, которая была мне не нужна?
Я был зажатым ребенком