скорректировал направление лыжни и, вглядываясь в тёмные силуэты ёлок, попытался понять, что в зимнем чёрно-белом лесу может быть такого яркого цвета. Апельсины, как известно, на ёлках не растут, да и в оранжевые жилеты их тоже не наряжают. Что-то похожее можно увидеть при встрече с лисой или с колонком морозным солнечным днём. Но сейчас, хоть и холодно, но на небе нет ни солнца, ни даже луны и поэтому мех этих зверьков успешно сольётся с окружающим серым фоном и никакой фонарик тут не поможет. Николай посветил на бугор снега, образовавшийся на поваленном дереве, чтобы понять сможет ли он через него перейти или нужно искать обходной путь и опять заметил впереди слабый оранжевый огонёк. Тогда он, не отрывая взгляда от огонька, выключил фонарик. Огонёк никуда не делся. Да это же избушка, понял Николай. Светится далёкое окошко в избушке, а значит, там кто-то есть. И этот кто-то, наверное, уже натопил избу, зажёг лампу и поставил её у окна. Николай повеселел. Всё-таки, одно дело пробиваться в темноте через лес к дороге, а потом несколько часов по этой дороге чапать в посёлок и совсем другое дело переночевать в тёплой избе, возможно, разжиться бензином и поутру, наполнив бак, спокойно доехать до дома. Не понятно, конечно, кто владелец и что это за изба такая образовалась в этих угодьях, которые Николай и его друзья издавна считали своими, но с этим можно разобраться уже на месте. Николай решительно шагнул вперёд, преодолел снежный холм и, проломившись через заросли, выкатился на поляну, где и замер в недоумении, водя белёсым лучом фонарика по сторонам. Избушки не было. Вернее, она когда-то здесь была, вот только в прошлом году она сгорела. Остались только столбы тагана с двойной перекладиной между ними, стоящий рядом с таганом столик из жердей, накрытый сейчас шапкой снега, да чуть в стороне чернел наклонный навес, устроенный между деревьями. А вот здесь, метрах в пяти стояла большая обихоженная изба, сложенная из толстых сосновых брёвен, с нарами во всю ширину избы, с полками, заполненными припасами и даже с гитарой на стене. Николай вспомнил, как год назад они вместе с Алексеем и Михаилом приехали на снегоходах к этой избушке, чтобы решить, нужна ли им эта чужая изба, построенная в их угодьях. Вообще-то про избу эту они знали уже несколько лет, но не трогали её, считая, что она принадлежит парням из соседнего посёлка. А ссориться с соседями из-за избы, стоящей в общем-то почти на границе их участков, было не совсем правильно и совсем небезопасно. Но той осенью они совершенно случайно узнали, что эту избу, оказывается, срубили вовсе не соседи, а какие-то совершенно сторонние горожане ягодники, которые повадились осенью приезжать сюда на неделю, собирать ягоду и даже охотиться на их пернатую дичь. Вот этого спускать уже было никак нельзя. И пусть официально этот лес никак не мог принадлежать ни Николаю, ни Алексею с Михаилом, но фактически-то они втроём уже лет семь считали эти угодья своими по праву и делить их ни с кем не собирались. Местные одиночки не в счёт, они местные и этим всё сказано, к тому же одиночки их
